Мустафа Байэшанов. Солнце восходит с Востока

Общеизвестно, что именно межкультурная коммуникация между народами, существующая с незапамятных времен, обеспечивает непрерывность прогрессивной эволюции человечества.

В начале 1890-х годов, один из Московских букинистов подарил И. Бунину перевод «Гулистана» Саади. Писатель об этом вспоминает так: «В Москве была лавка горбатого старика-букиниста. Помню: зима, лавка ледяная, пар от дыхания. Сидя на корточках в углу перед грудой сваленных на полу книг, неловко роюсь в них, чувствуя на спине острый взгляд хозяина, сидящего в старом кресле и отрывисто отхлебывающего из стакана кипяток.

– А вы что ж, тоже, значит, пишете, молодой человек?

– Пишу…

– Читали ли вы «Гулистан» Саади? Я вам эту книжку подарю на память. В ней есть истинно золотые слова. Вы же должны особенно запомнить следующие: «У всякого клада лежит стерегущий оный клад стоголовый змей». Это надо хорошенько понять. Пусть это и будет вам моим напутствием на литературном поприще. Писатель пошел теперь ничтожный. А почему? Он думает, что клады берутся голыми руками и с превеликой легкостью. Ан нет. Тут борьба не на живот, а на смерть. Вечная и бесконечная, до гробовой доски. И знаете, кто высказал эту мысль и именно в связи с выше приведенными словами Саади? Сам Александр Сергеевич Пушкин. Слышал же я это все от букиниста Богомолова»^[1].

Этот случай во многом способствовал возникновению в творчестве И. Бунина восточной тематики, обогатившей его творчество новыми мотивами, слогом и содержанием.

Перечитывая «Коран» и произведения восточных авторов, Бунин открывает для себя новый мир. У него возникает желание непременно побывать в тех местах, которые описываются в Коране и в прочитанных книгах. Отправляясь в 1903 году в путешествие, он берет с собой «Коран» и произведения Саади.

Посетив древние страны: Египет, Сирию, Палестину, И. Бунин, по свидетельству его жены и спутницы Веры Николаевны, в этом путешествии не только перечитывал Саади, но и приступил к вольному переводу отдельных стихотворений из «Бустона» и «Гулистана» под общим названием: Саади «Из поэмы Бустон». Следует отметить, что стихотворная форма, избранная Буниным, произвольна, а само содержание не всегда соответствует содержанию оригинала, например, вольный перевод фрагмента из поэмы «Бустон», условно названный «Отшельник и череп» (из гл. 1 – «Дар Адлу рой ва тадбири жахондорой»).

Бунин перевел из Саади всего 11 фрагментов.

Интерес к творчеству Саади в России особенно возрос в начале ХХ в. в связи с развитием русского востоковедения. Сравнительно полный перевод поэмы «Бустон», осуществленный Н. Урри (с немецкого), был опубликован в 1915 году в Петрограде. Первые полные научные издания и переводы с комментариями «Гулистана» и «Бустона» вышли в 1968-1969 гг. в большой серии «Памятники литературы народов Востока».

«Бустон» – дидактическая поэма, своеобразная нравственная мирооценка. Она состоит из предисловия и 10 глав, каждая из которых содержит морально-философские заключения автора, подтверждаемые рассказами и притчами.

«Гулистан» – это книга, воспевающая силу разума человека и красоту его чувств. Многое роднит эти книги, отличие – в форме. «Бустон» – поэма в стихах, «Гулистан» же написан в стихах и прозе, это своеобразный сборник остроумных нравоучительных рассказов, притч и анекдотов.

И. Бунин обогатил русскую литературу не только переводами произведений Саади, но и такими стихами о Востоке, как «Ковсерь», «Черный камень Каабы», «Айя-София», «Зеленый стяг», «Стамбул», «Темжид», «Тайна», «Розы Шираза», «Трон Соломона», «Магомет в изгнании», «Каир», «К Востоку», « Храм солнца», «Зейнаб», «Мекам» и др. В этих стихах аккумулировались впечатления от знакомства с философией и искусством Востока со всем увиденным в Турции, Египте, Сирии, Ливане и в других странах.

Не исключено, что именно отсюда идейно-эмоциональный стержень произведений Бунина – раздумья над вечными вопросами бытия, жизнью, смертью, единством человека с природой, со всем живущим, со своим народом, со всем миром.

Нужно отметить, что Бунин в своей поэзии и прозе весьма открыт религиозному чувству. В 1910 году в беседе с корреспондентом «Одесского листка» Бунин подчеркивает: «Я вообще люблю Восток и восточную религию».

Стихотворение «Ковсерь» поэт предваряет взятыми в качестве эпиграфа строчками из Корана: «Мы дали тебе Ковсерь» – святой источник в Мекке.

Бунин ощущает общность эпох и народов:

И в знойный час, когда мираж зеркальный

Сольет весь мир в один великий сон,

В безбрежный блеск, за грань земли печальной,

В сады Джиннат уносит душу он.

Восточную тематику у Бунина отличает объективность и многоплановость художественного осмысления. Культурно-религиозная жизнь в ней психологически убедительна и не противопоставлена русской действительности. Тема связи времен, единство духовной жизни человечества проходят через всю лирику поэта, главное в которой – любовь к общечеловеческим ценностям, бессмертие, память, вечность, что и образует один из главных лейтмотивов лирики поэта:

Извечная борьба жизни и смерти, предопределенность человеческой жизни являются еще одним лейтмотивом восточной поэзии Бунина. Например, в стихотворении «Путеводные знаки»:

Костями бог усеял все дороги,

Как след гиен среди ущелий Ти.

Привет вам, почивающие в боге,

Нам проторившие пути!^[2]

Лирический герой в восточной лирике Бунина – обычный безымянный человек, несущий в себе доброе нравственное начало. В «Завете Саади» И. Бунин писал: «Будь щедрым, как пальма. А если не можешь, то будь стволом кипариса, прямым, благородным»^[3].

Внимание И. Бунина активно привлекал образ мудрого государственного деятеля А. Темура, о чем свидетельствуют некоторые из его произведений. В четвертом номере журнала «Современник» за 1913 год было опубликовано стихотворение «Уголь»:

Могол Тимур принес малютке-сыну

Огнем горящий уголь и рубин,

Он мудрый был: не к камню, не к рубину

В восторге детском кинулся Имин.

Могол сказал: «Кричи и знай, что пленка

Уже легла на меркнущий огонь».

Но бог мудрей: бог пожалел ребенка –

Он сам подул на детскую ладонь^[4].

В стихотворении речь идет о Темуре, воспитывающем в своем сыне твердость воли, трезвость ума и понимание того, что не во всяком ярком упрятано доброе начало. «Воля Бога выше ума Темура» – приходит к выводу поэт.

В октябрьском номере Горьковской «Летописи» в 1916 г. впервые было опубликовано одно из великолепных произведений поэта, посвященных матери, вскормившей своей грудью будущего завоевателя – Темура, «Орда». Эпизод, воссозданный поэтом, далек от нынешнего дня, но прошлое заново пережито, воспринято в формах, поражающих своей живописной конкретностью. Дар творца позволяет поэту и сквозь века угадывать подлинные красоты живой действительности. В своем стихотворении Бунин восславил Великого Темура, необузданного завоевателя, и его Мать:

Ты, девочка, тихая сердцем и взором,

Ты знала ль в тот вечер, садясь на песок,

Что сонный ребенок, державший твой темный сосок,

Тот самый Могол, о котором

Во веки веков не забудет земля?^[5]

 Несколько лет спустя Бунин вновь обращается к образу великого Темура.

В 1921 году, будучи в эмиграции, И. Бунин написал знаменитый философский рассказ «Темир-Аксак-хан».

Две странички рассказа о Темуре насыщены глубоким содержанием, полны философского смысла, изобилуют разного рода историческими параллелями:

«Не было во вселенной славнее хана, чем Темир-Аксак-хан. Весь подлунный мир трепетал перед ним, и прекраснейшие в мире женщины и девушки готовы были умереть за счастье хоть на мгновение быть рабой его... Не было в подлунной отважней, счастливей и славнее тебя, смуглолицый, огнеглазый, светлый и благостный, как Гавриил, мудрый и пышный, как царь Сулейман! Ярче и зеленей райской листвы был шелк твоего тюрбана, и семицветным звездным огнем дрожало и переливалось его алмазное перо...»

Величайший полководец и правитель, в руках которого судьбы стран и народов, владыка, потерял интерес к власти, осознал трагическую бессмысленность и пустоту своего существования и не смог выбраться из тяжелейшего духовного кризиса, чтобы вновь обрести смысл бытия. Завоевав мир, он не обрел душевного покоя, почувствовав приближение смерти и свою беспомощность перед ней. Такова главная идея этой притчи.

Основой для нее послужили реальные факты биографии Темура, сведения о которых были переведены на русский язык в конце XIX века Н. П. Остроумовым. Согласно сведениям последнего времени, «Уложение Темура» было создано на тюркском (староузбекском) языке, а затем переведено на фарси, а не наоборот, как утверждалось прежде. Этот факт доказан текстологическим анализом «Уложения», написанного на фарси.

Нет сомнения в том, что писатель симпатизировал могуществу, воле, справедливости, решительности и другим качествам великого правителя.

И. Бунин умело использовал в своих произведениях выдержки, перифразы, цитирования, упоминание знакомых читателям сочинений Саади и других восточных авторов, их крылатые слова и выражения, эпиграфы из Корана. Любые интеллектуальные отношения строятся на взаимопроникновении текстов разных временных слоев, и каждый новый слой преобразует старый, в этом случае возникает сложная перекличка голосов – многоголосие.

В 1911 году Бунин написал рассказ «Смерть пророка» (Моисея). Рассказ о жизни пророка, написанный на традиционный религиозный сюжет. Здесь речь идет о том, что все в жизни преходяще, все смертны. Эту мысль Бунин подтверждает словами Саади: «Гонец смерти не внемлет ни мольбе пастуха, ни воле владыки. Погоди: Земля выест мозги из наших черепов, полных замыслов. Смерть не магол, и ты не Атабек-Абубекр: от нее не откупишься золотом»^[6].

Бунин создает много прозаических произведений о Востоке. В рассказе «Крик» (1911) описывает душевное состояние простого восточного человека, потерявшего на войне своего сына. В рассказе «Скорбеи» (1924) – древнюю историю Египта. Древний Восток волновал Бунина, в чем он неоднократно признавался: «Восток – Царство солнца. Востоку принадлежит будущее»^[7].

В творчестве Бунина восточная тема проступает гораздо ощутимее, чем у многих писателей, живущих на Востоке. Яркие образы и глубокое проникновение в ткань произведения восточной культуры создают особый колорит, проявившийся в «ясности души и стройности миросозерцания», в особом проникновении в восточную философию жизни.

«Звезда Востока», № 4, 2015

Мустафа Байэшанов
 
Родился в 1952 г. Окончил Ивановский государственный университет. Доцент, декан филологического факультета Гулистанского государственного университета, автор многочисленных статей по истории и теории литературы.

______________

^[1] Бунин И. А. Собр. соч. в 9 томах, том 9. М. Худ. л-ра. 1967. С. 277-278

^[2] Бунин И. А. Собр.соч. в 9-ти томах. Том 1. М. Худ. л-ра. 1965. С. 355.

^[3] Бунин И. А. Собр.соч. в 9-ти томах. Том 1. М. Худ. л-ра. 1965. С. 357.

^[4] Там же. С. 351.

^[5] Там же. С. 405.

^[6] Бунин И. А. Собр. соч. в 9-ти томах. Том 1 . М. Худ. л-ра. 1965. С. 193.

^[7] Там же. С. 127.

• Назад
• Вперёд