Дух времени в пространстве поэзии

Беседа о развитии русской поэзии последних лет

– Вадим, хотелось бы побеседовать о новых направлениях и новых именах в русской поэзии. Взяв отправной точкой беседы то, как сегодня оценивают представителей «Эстрадной поэзии» (таких поэтов, как, например, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Е. Евтушенко и других), представителей «Тихой лирики» (например, Н. Рубцов).

– Поколение «шестидесятников» уже сошло со сцены и в силу развития литературного процесса, и, элементарно, в силу возраста. Многие из них ушли из жизни, сегодня их творчество воспринимается уже скорее как классическое наследие. Отношение к «эстрадной» поэзии в России среди литераторов-профессионалов сейчас можно назвать скептическим. Слишком кардинально изменились за последние 20–25 лет время и поэ­зия, и ее роль в обществе. Поэт-трибун, собирающий большие залы и стадионы, сегодня не востребован. Гораздо выше сегодня котируются в России поэты-«семидесятники»: Сергей Гандлевский, Бахыт Кенжеев, Борис Херсонский… При том, что последние двое живут за пределами России – один в Канаде, другой в Украине.

– Не зря говорят: «Дружба литератур – дружба народов!» Жаль, что в последние годы эти литературные связи рвутся. Расскажите о новой русской поэзии. Как идет процесс формирования и бытования  модернизма и постмодернизма в русской поэзии?

– Поэты-постмодернисты в 80–90-х годах выполнили очень важную функцию – разобрали и вытеснили из современной поэзии советские штампы, осколки отмирающей идеологии. В значительной мере заслуга Дмитрия Пригова, Льва Рубинштейна и других постмодернистов этим и исчерпывается. Ушла и подзабылась эпоха – ушел и материал для их стихов. В 90-х годах российская литература начинает все активней открывать для себя мировую поэзию. Но гораздо большее влияние на нее оказало возвращение русской зарубежной поэзии, прежде всего, издание на родине книг Иосифа Бродского, крупнейшего русского поэта, связавшего отечественную современную литературу одновременно и с ее «серебряным» веком, и с западной литературой.
Важную роль в знакомстве российских поэтов и читателей с западной литературной традицией сыграли в 1990-х и 2000-х годах поэт и редактор Дмитрий Кузьмин и круг близких к нему авторов. Эти фигуры, тяготеющие к авангарду, оцениваются в современной литературе и критике по-разному, но без них картина была бы явно неполной.

– «Живите не в пространстве, а во времени», – призывал Андрей Вознесенский. И вот мы живем уже четырнадцать лет в ХХI веке. Дух времени изменяет взгляды на литературу, в том числе, на поэзию. Какие новые имена появились на небосклоне российской поэзии нового века?

– В российской поэзии сейчас одновременно действует несколько поколений авторов, формировавшихся в разных условиях. Каждое из них впитало в себя свое время. Мне проще говорить о своем поколении – о тех поэтах, кому сейчас около сорока. В начале 2000-х громко заявила о себе «группа 30-летних». Это было несколько талантливых поэтов, чьи стихи вошли в коллективный сборник «10/30»: Максим Амелин, Дмитрий Тонконогов, Глеб Шульпяков, Инга Кузнецова, Санжар Янышев – автор, чьи детские и юношеские годы прошли в Ташкенте. В их творчестве, с одной стороны, отразился опыт советских лет, а, с другой стороны, в эстетическом и интеллектуальном плане они уже свободны от шор и барьеров той эпохи. Эти поэты и сегодня продолжают писать и быть на виду в российском литературном мире.
Поколение, идущее следом, как мне кажется, не столь богато на яркие таланты. Можно назвать Екатерину Соколову, Наталью Полякову, Алексея Порвина, Марию Маркову… Может быть, еще несколько имен. Думаю, по прошествии времени оценить их значимость будет легче.
О направлениях в русской поэзии XXI века говорить сложно. Четко выраженные направления и объединения, безусловно, существовали в 80-х, 90-х годах: СМОГ, «Московское время», метареалисты, конструктивисты… Сейчас время направлений прошло. Может быть, потому, что это не настолько интересно читателям: поэзия превратилась в довольно-таки камерное, частное занятие. Интерес к ней не тот, что в прошлом веке. Россия в этом смысле стала гораздо ближе к Западу, где поэзией, как и филологией, занимаются сейчас больше на университетских кафедрах.

– Расскажите, пожалуйста, о новых литературных салонах и клубах, о писательских союзах постсоветского периода. Чем они заняты сейчас?

– Союз писателей, некогда единый, раздробился на несколько враждующих союзов, которые не имеют прежнего влияния и силы. Союз писателей России, Союз российских писателей, Международное сообщество писательских союзов (правопреемник Союза писателей СССР)… Недавно возник «Союз писателей XXI века». Все главные открытия, которые я делал для себя в последние годы – в прозе ли, в поэзии – никак не были связаны с писательскими официальными объединениями. Если эти организации существуют, значит, кому-то они нужны, нерв современной литературы сегодня проходит не через них.
Литературные салоны и клубы в какой-то мере продолжают выполнять свою функцию – служат местом встреч и общения авторов. Некоторых поэтов я услышал в Москве благодаря салонам и клубам. Их достаточно много, возможно, больше, чем требует нынешний скромный интерес к поэзии в российском обществе. Среди самых заметных назвал бы салон «Классики XXI века», «Булгаковский дом», клуб-кафе «Билингва».

– Один из критериев для поэта – издание его книги. Сейчас мы живем в эпоху рыночной экономики. При Союзе писателей Узбекистана создан государственный фонд «Ижод» («Творчество»), который поддерживает издание книг, в первую очередь, молодых авторов. Как решается эта проблема в России?

– Как я уже говорил, интерес к поэзии в России сейчас упал. Из книжных магазинов она переходит в Сеть: число пишущих и публикующих себя растет, а книги стихов раскупают неохотно – соответственно и издательства их неохотно выпускают. Тиражи книг даже именитых поэтов расходятся по два-три года, что уж говорить о молодых, начинающих… В России тоже есть какие-то программы и гранты для молодых талантов, но, в любом случае, тираж этих книг невелик, и они не становятся заметными событиями. Большая часть поэтов вынуждена издавать свои книги за свой счет либо с помощью спонсоров. Как правило, молодой автор обращает на себя внимание, если ему вручают престижную премию, например, «Дебют» (для авторов не старше 35 лет). В этом случае и журналы его публикуют охотнее, и возможность выпустить книгу за счет издательства более реальна.

– По возможности, я знакомлюсь с российскими литературными газетами и журналами. Сейчас в Узбекистане много читателей «Литературной газеты» и журнала «Дружба народов». Но о других литературных изданиях я имею смутное представление. Расскажите подробнее о журнале «Новая юность» и альманахе «Интерпоэзия».

– «Новая Юность» возникла в 1993 году после ухода 14 журналистов из знаменитой «Юности». У этого издания есть свое лицо и круг авторов. Она ориентируется не только на интересную российскую прозу, поэзию и эссеистику, но и на зарубежную. Журнал регулярно публикует тексты авторов, живущих в Европе, ближнем зарубежье. В последние годы там публиковалась поэзия и проза узбекистанцев – Сухбата Афлатуни, Людмилы Бакировой, Алексея Устименко, Вики Осадченко, Баха Ахмедова, Рифата Гумерова, Алины Дадаевой. В 1-м номере за 2013 год была опубликована подборка Ваших стихотворений. Добавлю, что в 2009 году «Новая Юность» выступила соиздателем двуязычной антологии узбекской поэзии «Анор/Гранат», куда вошли стихи 17 поэтов-узбекистанцев на узбекском и русском языках.
Журнал «Интерпоэзия» основан в 2004 году поэтом Андреем Грицманом, живущим в Нью-Йорке. В нем широко публикуются поэты русского зарубежья, как ближнего, так и дальнего. Из авторов, представляющих Узбекистан, в «Интерпоэзии» публиковались Шамшад Абдуллаев, Сухбат Афлатуни, Вика Осадченко. В 2011 году вышла мемориальная подборка стихов Александра Файнберга с моим кратким предисловием. Российских авторов этот журнал тоже печатает часто. Но, возможно, самый сильный раздел «Интерпоэзии» – «Переводы», где уже выходили стихи Роберта Фроста, Сильвии Платт, Томаса Элиота, Уоллеса Стивенса, Георга Тракля и многих других классиков западной поэзии.
В последние 20 лет в России и за ее пределами появилось много русскоязычных литературных журналов. Лучшие из них представлены на электронном портале «Журнальный зал», наряду со старейшими российскими «толстыми» журналами.

– Хотелось бы поговорить о явлении, наблюдавшемся во все эпохи: многие великие поэты и ученые создавали свои произведения на других языках (Ибн Сина свои трактаты писал на арабском, а как поэт прославился на фарси). Вы сын Азии, считаете ли вы, что на силу, талант, дух поэта влияют его родной язык, национальные пространства его родины: степь, океан, горы… Что вы думаете об этом?

– Я думаю, что на поэта влияет все: и язык, на котором он думает и пишет, и люди, среди которых он живет, и пейзаж за окном. Русский язык в Центральной Азии отличается от того, на котором говорят в России. И люди, живущие в Узбекистане, чувствуют и мыслят не совсем так, как россияне. Я уверен, что на меня, как и на многих моих коллег-земляков, пишущих на русском языке, значительно повлияло место, где я вырос и где сложился как писатель.

– И как продолжение этого вопроса. Есть русскоязычные узбекские поэты, например, Сабит Мадалиев, Санжар Янышев и другие. И талантливые современные русские поэты, которые живут в Узбекистане, считают его своей Родиной. Эти поэты напоминают «золотые мосты», соединяющие культуры. Что вы думаете об их судьбах?

– Судьба каждого поэта индивидуальна. Я знаю поэтов-узбекистанцев, которые эмигрировали из страны и исчезли из литературы, потерялись на новом месте. След, который они оставили в поэзии, связан только с их узбекским периодом биографии. В то же время пример Санжара Янышева, которого Вы упомянули, свидетельствует о том, что иногда поэт, уехавший в другую страну, удачно вписывается в новую реальность, в иной литературный процесс, занимает в нем заметное место. Сабит Мадалиев проделал обратный путь: в начале 90-х он вернулся на родину из Москвы, возглавил «Звезду Востока», и в течение пяти лет она была одним из лучших и самых заметных «толстых» журналов в СНГ.
Сегодня в Узбекистане живет и работает не так много профессиональных русскоязычных поэтов. Тем ценнее присутствие в многонациональной республике этих «мостов».

– И еще я хотел спросить о ваших наблюдениях в области тюркской, в частности, классической узбекской поэзии. Эта прекрасная поэзия по строю мышления и чувств, по духовным и национальным традициям очень своеобразна. Особая форма, путь образности… Можно ли рассматривать ее как источник, питающий новую поэзию.

– Да, у узбекской поэзии глубочайшая история и традиции. Именно благодаря погруженности в эту традицию так неисчерпаемо творчество лучших современных узбекских поэтов, например, Рауфа Парфи. Русские поэты, живущие в Узбекистане, могли бы, на мой взгляд, более активно изучать и переводить узбекскую литературу, в том числе, классическую. Это, безусловно, обогатило бы и их собственное творчество. В советское время узбекскую поэзию издавали достаточно много. Но часто это был усредненный перевод, поставленный на поток, и индивидуальность переводимых поэтов страдала. Сейчас проблема иная: переводят с узбекского, в принципе, мало. В результате современных узбекских поэтов, даже интересных и самобытных, мало знают за рубежом. А ведь и классика узбекской поэзии, в свою очередь, нуждается в новых, современных переводах, которые отражали бы все ее своеобразие. Для того, чтобы узбекская поэзия вызывала больший интерес за рубежом, надо достойно представить ее зарубежной аудитории, заинтересовать иностранных издателей и читателей. И здесь могли бы сыграть свою роль русские поэты Узбекистана. С другой стороны, для серьезной переводческой работы нужен серьезный стимул. Этого сейчас, наверное, как раз не хватает.

– Вот вы 15 лет назад учились и жили в Ташкенте. Как повлиял Ташкент или узбекская земля на вашу жизнь, особенно на ваше творчество. Можете поделиться какими-то воспоминаниями? И ваши пожелания любителям поэзии.

– Я прожил в Ташкенте 14 лет – с 1990 по 2004 год. До этого жил в узбекской махалле в Бишкеке. Большая часть моей жизни прошла под знаком узбекской культуры, на фоне узбекской речи. Это не могло не повлиять на мое мышление и творчество. Если говорить о моих текстах, то больше всего влияние узбекской культуры отразилось, наверное, в «Поэме ветвящегося лета», цикле стихов «Узбекские слова», рассказе «Приближение к дому». Но и во многих других произведениях, конечно, тоже.
Я часто вспоминаю Ташкент: его ярко-синее небо, шумные и многоцветные базары, спасающие от жары фонтаны, снег на вершинах гор, который сверкает на солнце в ясную погоду и зовет к себе. Но больше и ярче всего вспоминаются люди, которые живут в этом городе – мудрые, отзывчивые, с широкой душой. Свидания с этим городом каждый раз волнуют меня – хотя в последние годы он меняется так стремительно, что мы с ним не всегда узнаем друг друга.
Любителям поэзии хотел бы пожелать любознательности, открытости к восприятию нового. Мир литературы – узбекской, русской, мировой – богат и многообразен. Он может сделать жизнь человека насыщенней и интересней.

«Звезда Востока», № 4, 2014

Вафо Файзуллох – поэт, переводчик, работает в издательстве «Шарк», живет в Ташкенте.
Вадим Муратханов – поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1974 году. В 1995 году окончил ТашГУ (ныне НУУз). Автор пяти книг стихов. С 2006 года живет в Москве.

• Назад
• Вперёд