Мухаммад Исмоил. Опоздавшее письмо (эссе)

Мне позвонили из посольства Индии, пригласили для беседы. Главный консул был моим давним другом. Лишь вспоминаю его открытое, улыбающееся лицо, сразу поднимается настроение. Во время наших бесед в ход шли фразы на узбекском, индийском, русском, английском языках. Своей искренностью, доброжелательностью он умел создавать праздничную атмосферу. Официальная встреча заканчивалась шутками, анекдотами, мы смеялись до колик в боку.
Но на этот раз он принимал как официальное лицо и вручил мне конверт. Пробежав глазами, написанное, я застыл на месте. Крупным шрифтом было набрано «Господину Алишеру Хамраеву». Это было запоздалое письмо. Сколько мыслей, воспоминаний сразу поднялось в душе.
1998 год. Идет поиск актера на главную роль в фильме «Ночь новолуния». Планка очень высока: нам нужен молодой мужчина привлекательной внешности, который с первого взгляда вызывает симпатию, благородный, широкой души человек, которому прощаешь упрямство, жесткость; драматический характерный актер. В день кинопроб, в массе талантливых людей, Алишер Хамраев сразу бросился в глаза и привлек внимание.
В процессе съемок, когда он стал раскрываться всеми гранями таланта, стало понятно, что он прирожденный актер кино. Вся его жизнь была посвящена этой цели, ни о чем, кроме кино, он никогда не думал, рано почувствовав свое призвание, он постоянно работал над собой, даже над внешностью, чтобы и внешне соответствовать требованиям, предъявляемым к актерам. Он даже своей походкой подражал известному актеру, а скорее всего пародировал его. В разговоре Алишер неожиданно воспроизводил диалоги из популярных фильмов, делал своего рода «монтаж» киноленты, получалось здорово, все смеялись. Если режиссер хвалил его за мастерски сыгранную сцену, Алишер откланивался: «Профессионал дефуа», и мог тут же, изменив голос, воскликнуть: «О Боже, кто это Иннокентий Смоктуновский или Бондарчук собственной персоной?» и просиять голливудской белозубой улыбкой. Режиссер тоже в шутливом тоне предупреждал его: «Я не допущу, чтобы вы учиняли беспорядок в шахском дворце».
«Вокруг меня принцессы кружат словно бабочки, но я вам никогда не изменял, Марфа Васильевна!» - восклицал вдруг Алишер и вставал на колени перед актрисой, которая играла «спутницу жизни».
… Иногда я оказываюсь в тех местах, где мы снимали фильм. Думаю, вот дерево – Алишер прислонялся к нему, вот дверь, которую он открывал, все на своих местах. Меч, который он держал в руках – в целости и сохранности. Только его самого нет, почему?
Почему его нет? Он ведь был так молод! Все его ровесники, друзья, взрослея, поднимаясь по ступеням мастерства, претендуют на эпитеты «великий», «гениальный». Почему его, необыкновенно талантливого, нет в их числе? Помню, одна его поклонница признавалась: «Я сильно полюбила Алишера Хамраева. Хотя мы не были знакомы, я мысленно беседовала с ним, рассказывала обо всем, что лежало на сердце. Услышав о его смерти, я семь дней была сама не своя. Он, в качестве актера, царствовал в моей душе. Я помню каждое его слово, сказанное с экрана. Люблю его лицо, его повадки, то, как он держится, как говорит. Он был для меня моим миром. Скажите, почему он, именно он, человек, которого я полюбила, вдруг умер. Почему? Почему я есть, а моего любимого человека нет на свете?!» Казалось, что девушка стучала кулаками в грудь самой судьбы, не желая смириться с ее жестокостью и самоуправством.
…В фильме есть весьма драматичная сцена, мастерски сыгранная Алишером. Сцена ухода героя из дома:
КАСЫМХАН: - Если не простишь, убирайся отсюда!
МАЛИКА: - Сам убирайся, куда хочешь!
КАСЫМХАН: - Если ты хочешь равноправия со мной, то ошибаешься. Запомни, если мужчина оступается, женщина всегда прощает. Но когда изменяет женщина, мужчина никогда ее не прощает.
МАЛИКА: - У меня уже не осталось ни терпения, ни сострадания, чтобы тебя прощать.
КАСЫМХАН: - Что ты сказала?
МАЛИКА: - То, что слышал!
КАСЫМХАН: - Если так, то можешь искать себе другого мужа.
Касымхан перекинул через плечо пиджак и вышел из квартиры, изо всей силы, хлопнув дверью.
Эту сцену повторяли несколько раз. Пока режиссер не сказал: «Довольно, стоп!» Алишер в одно мгновение, выйдя из образа разгневанного мужа, вошел в комнату, ослепительно улыбаясь, и виновато спросил у Малики: »Я не сильно тебя толкнул?» «Хорошо, что ты не мой муж», - сердито ответила актриса, еще не вышедшая из образа обиженной жены. После этого Алишер попросил, чтобы я внес в сценарий больше страстных, эмоциональных сцен о любви, чтобы воспламенить сердца людей. Он был страстным любителем индийских фильмов. «Вы знаете, - сказал он однажды, - мы очень похожи с индийцами. В любви, преданности, верности, мы не уступаем индийцам. Может, даже превосходим их. Но нам не хватает искусства, чтобы выразить наши чувства. К любви относимся так: будь что будет, нет, так нет. Кого-то можем любить всю жизнь, но любимому человеку слова об этом не скажем. Не умеем и не смеем открыто одаривать дорогого человека своей симпатией, своей любовью. Всю жизнь храним верность любимой, но ни одна душа об этом не знает. Нам тоже присущи такие сокровища души, как любовь, благородство, мужество, но мы прячем их от всех, боимся открыть перед людьми. Как немые, храним молчание. При сложившихся обстоятельствах, перед писателями стоит задача – научить влюбленных проявлять свою любовь, открыто заявлять о ней. Вы напишите, а мы актеры с блеском сыграем это в кино. Если мы не сумеем добиться признания узбекского кино во всем мире, как это сделали индийцы, мы останемся в долгу перед нашим великим народом».
Алишер телосложением, лицом, копной волос, смехом был вылитый Акшай Кумар. Если бы по прихоти судьбы он родился в Бомбее, нет сомнений, что он бы поднялся на вершины Болливудда. Говорю это не в качестве писателя, а в качестве человека, близко соприкоснувшегося с кинопроцессом на съемочных площадках Бомбея, имевшего возможность сравнить таланты и способности узбекских и индийских актеров. К примеру, присутствуя на съемках фильма с участием Бобби Деола, Приянки Чопры, к моему удивлению, не обнаружил за ними каких-то выдающихся талантов. Когда смотрю фильмы, где снимался Акшай Кумар, думаю, а смог бы Алишер сыграть вот так же, начинаю их мысленно сравнивать и… начинаю путать одного с другим. Если вижу в фильме Акшая Кумара, перед глазами появляется Алишер, и наоборот, когда смотрю фильмы с участием Алишера, рядом появляется Акшай Кумар. И я убеждаюсь, что Алишер мог бы играть как Акшай Кумар.
В очередную поездку в Индию я взял с собой фильмы, в которых снялся Алишер, его фотографии, дискету, где была его библиография, на английском языке. Моей целью было, предоставить индийским киномагнатам исчерпывающую информацию об Алишере Хамраеве, добиться, чтобы его пригласили на кинопробы. Вначале мое желание казалось нереальным. Но моя надежда крепла, когда я видел в Болливуде многих актеров из Америки, Европы, стран Азии и Африки.
Когда я сдавал его официальные документы и фотосессию в администрацию Болливуда, я все же сомневался. Думал, вдруг среди тысяч и тысяч документов они затеряются как золотой самородок в песке. По возвращении я ничего не сказал Алишеру о своих сомнениях. «Давай, подождем ответа», - предложил ему. Честно говоря, и в моем сердце, а в его душе тем более, теплилась искра надежды.
«Я поеду туда с готовым сценарием. Напишите мне такой сценарий, который бы восславил великую и вечную тему – любовь. А уж я сумею показать всему миру – величие узбекского сердца. Великая любовь была у нас вчера, есть сегодня, и завтра будет. Только вот почему-то сегодня писатели не пишут об этом, а ведь только вчера были написаны поэмы «Лейли и Меджнун», «Фархад и Ширин».
А они и сегодня встречаются в нашей жизни, только в литературе нет их образов. Почему? Почему не создают таких произведений? Напишите такой сценарий, чтобы узбекская любовь, верность, величие – стали легендой среди народов мира. Пусть все люди радуются, что есть на свете такой благородный народ. Мы поедем в Бухару. Я покажу вам могилы парней, которые во имя любви отдали свои жизни. Покажу могилы девушек, которые во имя любви бросились в реку. Неужели могилы девушек и парней, которые поставили любовь превыше самой жизни, их светлая память, не могут стать залогом для написания произведения, равного по силе поэме «Фархад и Ширин»? Война закончилась 60 лет назад, но почтенные матушки по-прежнему ждут своих любимых с фронта, вас это не вдохновляет? А ведь и сегодня тысячи людей повторяют подвиг Фархада, становятся безумными как Меджнун, десять, двадцать лет живут в разлуке и все же в конце соединяются с любимыми. Вы должны об этом написать. Совершить открытие великого узбекского сердца, написать достойное произведение, создать этот образ на экране – это наш с вами долг, это возложено на наши плечи, пришло время возвращать долги…» - говорил он, волнуясь, дрожа всем телом…
Эти дни остались позади. Их невозможно вернуть.
«Уважаемый господин Алишер Хамраев, - было написано в письме. – Мы ознакомились с вашей краткой биографией. Сотрудничество узбекских и индийских кинематографистов насчитывает несколько десятилетий. Мы сторонники того, чтобы эта замечательная традиция крепла год от года. Все дорожные расходы мы берем на себя и предлагаем Вам в ближайшее время прибыть в город Мумбай, в киногородок Болливудд. Все необходимые документы вы можете получить в посольстве Индии в Узбекистане.
С уважением Манабендра Мукерджи».
Спрятав письмо в карман, я побрел, куда глаза глядят. Стал вглядываться в лица людей. Словно надеясь, что встречу среди них Алишера. Некоторые прохожие смотрели на меня как на сумасшедшего. Понимая, что мои поиски и желания тщетны, я говорю со слезами:
«Дорогой Алишер, скажи, где тебя сегодня искать? Кому прочесть это письмо? Кто теперь поедет в Индию? Отнести это письмо на твою могилу? Нет сил носить это письмо. Какие планы, какие проекты связывали с тобой режиссеры. Ты был надеждой нации, едва расцветшим талантом, красой нации.
Почему сын моего народа, наделенный столь пламенным сердцем, лег в сырую землю. Ты был светочем, но всех, кто стремился к твоему свету, ты опечалил, почему ты так рано погас. Это письмо обжигает мне руки. От него мое сердце сгорело до тла. Если бы ты был жив, разве ты, распахнув крылья, не полетел бы навстречу мечте. Верю, тебя встретили бы радостно, надев на шею гирлянды ароматных цветов. Верю, ты бы стал любимцем всего Болливудда. Верю, среди встречающих был бы и Акшай Кумар. Он бы удивленно и радостно воскликнул: «Ого, оказывается у меня есть двойник, эй, парень, давай станем названными братьями!»
Пришел домой заполночь. В кармане письмо. Как рухнул на кровать, так и провалился в забытье. Мне приснилась сцена, в которой играл Алишер.
«Малика смотрела на появившуюся на небе, молодую луну, похожую на молодую невесту, вдруг прозвенел звонок. Кто это может быть? Мать? Может, Марьям? Или Шухрат Ахмедович? Не чувствуя никакой угрозы, она побежала открывать дверь. На пороге стоял Касымхан.
Малика растерялась и попятилась назад.
МАЛИКА: - Заходите.
КАСЫМХАН: - Вот я пришел!
В руке Касымхана сверкнуло лезвие меча, оставшегося со времен Амира Алимхана. Он переступил порог и закрыл дверь…»
Хотя это был сон, но я успел увидеть его сверкнувшие глаза, как наяву. Я хотел встать и пригласить его, словно он вошел в мой дом, хотел вручить ему в руки письмо. Но письмо вдруг превратилось в белого голубя и взлетело с моих рук.
Алишер и сегодня жив. Я верю, что голубь доставит ему запоздавшее письмо. Алишер навсегда останется яркой звездой узбекского кино.

Перевод с узбекского Зульфиры Хасановой

• Назад
• Вперёд