Кадырджан Насыров. Еще один мост к сокровищнице мировой поэзии

Любители поэзии давно оценили по достоинству талант искусного поэта и переводчика Мирпулата Мирзо. В последние годы он много работал над переводами русских поэтов ХХ века. И, как результат, в издательско-полиграфическом творческом доме им. Г.Гуляма вышла книга «ХХ аср рус поэзияси», в которую вошли произведения пятнадцати известных поэтов ХХ столетия: А. Ахматовой, А. Твардовского, Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, К. Бальмонта, Б. Пастернака, О. Мандельштама, М. Цветаевой, Н. Заболоцкого, И. Бродского, В. Сосноры, А. Тарковского, Б. Ахмадулиной, Н.Рубцова. Путь перечисленных писателей в литературе не был устлан цветами, далеко не всегда их творческие свершения венчались благоухающими лаврами, в условиях сталинского режима их жизни отмечены глубоким драматизмом, а то и трагизмом. К сожалению, даже присуждение Нобелевской премии сопровождалось немалыми неприятностями. 
Знакомясь с переводами М.Мирзо, вдумчивый читатель почувствует и великую любовь к родине, и страдания лирического героя, и сокрытый протест против далеко не гуманного политического режима, и как воспрянуло русское слово в годы хрущевской оттепели.
Книга переводов М.Мирзо – это приобщение к высокой поэзии, в ней узбекский читатель найдет неповторимые стихи молодой Анны Ахматовой о любви, проникнутую глубокими философскими размышлениями пейзажную лирику Бориса Пастернака, отчаянный крик поэтической души Марины Цветаевой, романтическую мечту Роберта Рождественского о возвращении в город  детства и др.
Стихотворения, вошедшие в сборник, независимо от того, воспевается ли в них Родина и природа, идет ли речь о социально-политических реалиях или это несбыточная мечта о безоблачной жизни – все отмечены печатью высокого мас­терства, в то же время все они – незабываемый урок нравственности. В этом плане особенно хочется выделить Андрея Вознесенского. нельзя читать без волнения его «Балладу спасения» («Халоскорлик қиссаси»), посвященную воистину героическому поступку грузинского профессора Джордания, который при авиакатастрофе над морем без колебаний отдает свой спасательный жилет совершенно чужой девочке, а сам при этом гибнет.
Говоря о качестве перевода, прежде всего, следует сказать, что М.Мирзо, в целом, удалось уловить и воссоздать самое главное – ритм-нерв, который, как известно, у каждого оригинального поэта свой. В результате мне чудятся голоса из ХХ века: лирически взволнованный – Ахматовой, порывисто-бархатный – Ахмадулиной, философски размеренный – Пас­тернака, скандирующий – Евтушенко, Вознесенского…
Мирпулат Мирзо хорошо чувствует лексико-стилистические тонкости русского слова и эстетические традиции иноязычной поэзии и очень тактично, бережно обращается с ними. И в языке перевода он находит единственно нужные соответствия слову оригинала, скрупулезно оттачивает каждую строку. В результате мы видим, как переводы в большинстве случаев вполне удовлетворяют всем критериям адекватности, полностью воссоздают тонкости мысли и особенности поэтической формы исходного материала. В качестве примера можно привести перевод стихотворения Е.Евтушенко «Уходят матери» («Оналар кетмокда»), в котором содержание передано, так сказать, строка в строку, да еще с сохранением в точности авторских заломов стиховой линии, т.е. разбивки на лесенку, к чему, кстати сказать, автор оригинала в данном случае прибегает намеренно:

Оригинал:

Мы опоздали.
            Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
Как тихими суровыми колоннами
Уходят наши матери от нас…

Перевод:

Мудҳиш дам занг урди.
                Бизлар кечикдик.
Боқамиз, ялтирар кўзимизда нам,
Оҳиста шарпадек саф-саф бўлишиб
Оналар узоқлаб бораркан биздан...

Подчеркнем: главное здесь не столько сохранение внешней атрибутики стихотворного текста, сколько то, что Мирпулату Мирзо почти без ущерба, с неменьшей эмоциональной силой, чем в оригинале, удалось выразить грустно-глубокие и в то же время запоздалые, как правило, сыновние чувства к «медленно от нас уходящим матерям».
Рассмотрев некоторые другие переводы, мы пришли к выводу, что М.Мирзо не всегда в точности следует форме оригинала. Он нередко позволяет себе небольшие вольности. И делает это ради сохранения духа переводимого текста. В частности, с целью убедительнее, точнее довести до читателя потаенные мысли оригинала, чтобы русский поэтический образ, облаченный в переводе в восточное одеяние, ощутимо поразил воображение узбекского читателя, М.Мирзо в одном из переводов из Анны Ахматовой, избегая буквализма, заменяет один вид тропа другим:

Оригинал:

Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети.

Перевод:

О, нақадар тотли тириклик жоми,
О, нақадар чигал ишқнинг риштаси!

Прежде всего, отметим, что и оригинал, и перевод одинаково выглядят как крылатые выражения. Несмотря на разницу в количестве слогов, структуры двустиший сходны. Переводчик добился этого благодаря, прежде всего, точному воссозданию стилистической фигуры оригинала – анафоры. В то же время следует обратить внимание на то, что смысл завершающей первую строку оригинала метафоры «земное питье» в переводе передан метонимией «тириклик жоми». Появление в переводе предмета, которого нет в оригинале – жом (буквально: миска; в поэтическом же смысле – чаша), не только не испортило смысл подлинника, наоборот, благодаря этому в узбекской строке возник запоминающийся, возможно даже более впечатляющий образ полной любви чаши жизни.
Такого же характера небольшие вольности мы наблюдаем и при переводе первой строфы другого стихотворения:

Оригинал:

Память о солнце в сердце слабеет.
Желтей трава.
Ветер снежинками ранними веет
Едва-едва.

Перевод:

Қуёш тафти сўниб борар юракда.
Дала заъфарон.
Илк қорга чулғаниб ел эсмакда.
Қораяр осмон.

Изображенная в оригинале картина поздней осени сродни душевному состоянию лирической героини, потерявшей надежду быть когда-либо любимой. Однозначно можно сказать, что переводчику полностью удалось воссоздать мысль оригинала, прочесть между строками то, о чем А.Ахматова умолчала, переводчику помог отказ от дословности.
Можно сказать, М.Мирзо словно дорисовывает пейзаж-аллегорию А.Ахматовой: в узбекском варианте появляются слова и выражения, которым нет соответствия в оригинале: «дала» (поле), «қораяр осмон» (темнеет небо). Но эти дополнительные поэтические мазки к «пейзажу» А.Ахматовой вытекают из подтекста самого оригинала.
В вышеуказанном примере особого внимания заслуживает первый стих: «Память о солнце в сердце слабеет» – «Қуёш тафти сўниб борар юракда». Это строка-тезис. Все последующее лишь развивает, раскрывает его идею. И если бы М.Мирзо перевел ключевое слово «память» дословно-нейтрально, мы бы имели следующий перевод­ной стих: «Қуёш ёди сўниб борар юракда» – формально правильно, но неадекватно смыслу ахматовского слова. «Қуёш тафти» – это теплота сердца, способность любить, чем одарен человек от природы, и она гаснет в душе лирического героя. Буквальное «қуёш ёди» не содержит этого лиризма.
В целом, «ХХ аср рус поэзияси» – хороший подарок узбекским любителям поэзии. Недаром Герой Узбекистана А.Арипов пишет в предисловии к этому изданию, что русская поэзия – бесспорно великая поэзия, и что каждый удачный перевод из нее – это золотой мост к мировой литературной сокровищнице.

«Звезда Востока», № 3, 2014

Кадырджан НАСЫРОВ

Родился в 1947 г. Кандидат педагогических наук, доцент Наманганского гос­университета, Лауреат Международного Пушкинского конкурса (2010). Автор множества научно-популярных и научных публикаций, художественных произведений: книги «Теория и практика перевода», «Заметки о литературной жизни Намангана», «Чужая ласточка» («Угай калдиргоч») и другие.

• Назад
• Вперёд