Рубен Назарьян. Ташкентские прототипы персонажей романа А. Алматинской «Гнет»

(к 130-летию со дня рождения)

Сто тридцать лет назад у сосланного в Туркестан за участие в польском мятеже офицера Вольдемара (Владимира) Држевицкого родилась дочь, получившая при крещении имя Анна. Много лет спустя в своей так и не опубликованной «Автобиографии», хранящейся ныне в фондах Центрального государственного архива Республики Узбекистан, она напишет: «Не по доброй воле приехали мои родители в Среднюю Азию. Во второй половине девятнадцатого века отца перевели «на далекую окраину» – в Ташкент. Приехали в 1875-76 годах».
Затем проштрафившегося офицера-поляка местное начальство послало служить в небольшой русской городок Верный,  центр Семиреченской области в составе Туркестанского генерал-губернаторства,  ставший позднее – в советское время – столицей Казахстана Алма-Атой. Здесь-то и родилась дочь Држевицкого. Последовавшие вслед за тем годы можно назвать «кочевыми», ибо по роду своей службы отцу не раз приходилось переезжать с места на место, увлекая за собой и семью. К концу столетия Држевицкие возвратилась в Ташкент, где способная и рано повзрослевшая девочка, желая материально помочь родителям, уже в 16 лет, не имея на то положенного по закону аттестата, стала репетитором отпрысков зажиточных купцов и чиновников столицы Туркестанского края.
 В 1901 году Анна устраивается на службу в управление строительства Оренбургско-Ташкентской железной дороги, а еще через год, получив свой первый отпуск, едет с отцом, нуждавшимся в лечении, в одну из здравниц Крыма. Владимир Држевицкий, следует отметить, вообще сыграл огромную роль в воспитании и развитии дочери, неспроста благодарная Анна посвятит ему одно из лучших своих стихотворений, названное «Добрый гений»…
Водная стихия произвела на двадцатилетнюю девушку, выросшую в азиатских степях и никогда не видевшую моря, неизгладимое впечатление. Именно потому, представляется, свой первый рассказ, написанный в 1903 году и опубликованный в ташкентской газете «Русский Туркестан» под названием «Сказка», Анна подписывает псевдонимом «Морская». С той поры в различных периодических изданиях Ташкента довольно часто стали появляться стихи и рассказы начинающего автора. Имя ее становится популярным и известным туркестанскому читателю: в 1914 году Анна отдельным изданием публикует рассказ «Последний привет» и редактирует солидный литературно-художественный альманах «Степные миражи». 
Однако альманах этот, вследствие наложенного на него ареста, стал доступен читателям лишь три года спустя – в марте 1917. Надо полагать, одной из причин ареста послужила сама репутация редактора: Анна Владимировна Држевицкая (по мужу Панкратьева) уже несколько лет состояла на учете в Туркестанском районном охранном отделении как «политически неблагонадежная». Не отличался, с точки зрения властей, благонадеж­ностью и ее муж: в уже упомянутой автобиографии писательница сообщает, что ее супруга-офицера – еще в 1906 году уволили в запас «за либеральные взгляды». Тем не менее, она продолжала писать и активно печататься: лишь в 1915 году в различных изданиях было опубликовано около пяти десятков ее сочинений – стихов и рассказов…
Бросая ныне ретроспективный взгляд на историю русской литературы Средней Азии минувшего столетия, можно выделить в ней имена писателей, творчество которых вышло далеко за пределы названного региона и стало составной частью общерусского литературного достояния. Однако же, кроме них, в русскоязычной литературе края был еще и так называемый «второй эшелон» беллетристов, создававших вполне добротную прозу и добивавшихся определенной популярности среди читателей. Тем не менее, по различным причинам, они не стали «властителями дум народных».
Литераторы эти либо творили в каком-то определенном жанре прозы, либо были писателями-регионалами, описывая жизнь и историю своего края порой как неотрывную часть жизни и истории большой страны, но зачастую и как нечто обособленное. Большинство их, в силу существовавших в государстве той поры порядков, так и остались неизвестными широкой читательской публике. К их числу можно отнести и Анну Држевицкую, взявшую себе в советские годы псевдоним по месту рождения – Алматинская.
Несмотря на то, что за свою долгую жизнь (писательница скончалась в Ташкенте в 1973 году) она создала и опубликовала немало стихотворных и прозаических произведений, Анна Владимировна известна отечественному читателю лишь как автор романа-трилогии «Гнет», запечатлевшего освоение Туркестана русскими, жизнь и быт местного населения, социально-политическое развитие Средней Азии в конце XIX – начале ХХ века, события русских революций 1905-1907 и 1917 годов, процесс установления советской власти в Туркестане. Над своим главным литературным детищем Анна Алматинская трудилась  более четверти века.
Структурно все три книги являются самостоятельными, законченными произведениями, хотя  и связаны между собой общими героями и сюжетными линиями. Заметно, однако, что с художественной точки зрения книги весьма неравноценны. Объяснение тому не столько в личном отношении автора к описываемым событиям, сколько в вынужденной обстоятельствами эпохи попытке притянуть многие из них к главенствовавшей в середине ХХ века советской идеологии. Этим же можно объяснить и то, что  хотя первая часть книги была закончена уже в 1953 году, издали ее лишь пятилетие спустя.  Другие же части трилогии были изданы значительно быстрее: второй том (с «правильной» идеологией) увидел свет в 1960, а, завершающий, третий – в 1962 году.
 Оценивая художественные достоинства романа – качество литературного языка и повествовательности – можно утверждать, что  первая часть трилогии Алматинской («В степных просторах») значительно выше третьей («В битве великой»). Нелишне при этом отметить, что Анна Алматинская, прожившая в Средней Азии всю свою жизнь, прекрасно владела материалом и потому со знанием дела описывала не только обычаи и быт местного населения, но и характеры, и поведение представителей «русского» Туркестана: чиновной знати, офицерства и купечества. Характерной особенностью трилогии является включение наряду с вымышленными героями реальных людей, имена которых были хорошо известны в регионе. Некоторых из них писательница знала лично. Однако же, создавая роман, Анна Владимировна кропотливо трудилась в архивах, записывала воспоминания старых туркестанцев, изучала прессу тех лет. Это и позволило ей верно изобразить эпоху и передать индивидуальные особенности этих персонажей.
Роман Алматинской – произведение художественное, в котором авторский вымысел играет главенствующую роль. Однако многие его страницы основаны на подлинных событиях, происходивших в Туркестанском крае в последней трети XIX – начале XX столетия. Не имея возможности объять необъятное, остановим свое  внимание  лишь на некоторых из них, где действуют  реально существовавшие люди, ставшие героями романа А.Алматинской.  Так, в частности, на страницах первой и второй книг трилогии описаны известные русские ученые – В.Ф. Ошанин, А.П. Федченко, О.А. Федченко и Н.М. Пржевальский, приложившие немало сил к изучению природы, истории Туркестана, цивилизовавшие его. Присутствуют в романе и генерал-губернаторы края – фон Кауфман и Самсонов, и революционеры Михаил Морозов и Герман Лопатин, и знаменитые купцы Ташкента – Хлудов и Тезиков, Гладышев и Первушин, Лахтин, Иванов и Громов.
Особенно подробно описан у Алматинской последний из них. Уже при первом своем появлении на страницах книги он предстает личностью противоречивой: бывший каторжник, ворочающий ныне громадными капиталами. А несколько позже читатель узнает о нем значительно больше. Некий купец, недавно обосновавшийся в Туркестане, обращается с вопросом к местному старожилу:
– Что за человек этот Громов? Я тут внове, мало кого знаю, а все слышу: Громов – разбойник, Громов – богач, Громов – любимчик генерал-губернатора..
– Непокорный он…
– Удачливый мужик. За что ни возьмется, все у него получается хорошо, – вмешался Тимофей Лукич.
– Говорят, на каторге был… Когда Громов крепостным еще был, помещик невесту его продал. Громов барину в ноги: «Не разлучай». А тот его на конюшню для острастки. Мать Громова нагрубила барину. Ну, засекли бабу насмерть. Сын в леса ушел. Вскорости подпалил он усадьбу, а барина своего повесил, потешил свою душеньку да на каторгу и угодил.
Как же он сюда попал?
– Восемь лет отбыл, да подошла амнистия, стал в тайге золото искать.
– Нашел?
– Да кто знает, – по степям бродил, его басурманы, казахи, в плен взяли. Пастухом у них был. Султан киргизский его побратимом стал, сына его, что ли, спас. Пришли и слава и богатство…
В первых двух книгах романа «Гнет» этому явно романтизированному автором персонажу отведено довольно значительное место. Представление же о реальном Александре Егоровиче Громове (в романе А.Алматинской он переименован в Никиту Андреевича), полулегендарной личности, хорошо известной в Туркестанском крае, можно почерпнуть из ряда сохранившихся свидетельств его современников и из исторического очерка о Ташкенте А.И. Добросмыслова.  Свою деятельность в Туркестане Громов начал в конце 1860-х годов в должности приказчика на одном из ташкентских предприятий влиятельного купца М.А. Хлудова. Через несколько лет,  в 1873 году, узнав о готовящемся походе в Хиву, он пристраивается волонтером в Семиреченский казачий полк. Однако Александр Егорович вовсе не желал отличиться на поле брани. Будучи человеком хорошо осведомленным в тонкостях азиатской торговли и свободно владеющим тюркским языком, он стал снабжать казачий полк  продовольствием, проявив здесь редкую расторопность.
Добросмыслов свидетельствует, что Громов и нажил свое громадное состояние будучи маркитантом русских войск во время тяжелейшей ахал-текинской экспедиции. Снабжая отряд М.Д. Скобелева всеми необходимыми продуктами и закупая для него в огромных количествах верблюдов, человек этот сыграл важную роль в успешном завершении похода. «Быстрые и смелые действия» Громова снискали ему почет и уважение среди военных.
«У Александра Егоровича, – пишет Добросмыслов, – всегда было свежее мясо, и когда полки в этом нуждались, он доставлял его в каком угодно количестве».
Ташкентский историк Б.Голендер обнаружил в архиве интересный документ, ярко характеризующий этого человека: Громов «к пасхальным праздникам (это было на марше в пустыне) ухитрился доставить отряду целый транспорт куриных яиц. А, как говорят в народе, дорого яичко к Христову воскресенью! Это, конечно, запомнилось».
Помимо маркитантской деятельности, Александр Егорович прославился во время Хивинского похода еще и спасением жизни члена императорской фамилии. За что, естественно, был щедро награжден и удостоился воинской награды. Однако, «возвратившись в Ташкент из ахал-текинской экспедиции…с капиталом до 500000 рублей, задумал ряд торгово-промышленных предприятий, в числе которых первое место занимало производство спиртных напитков, но, так как он по характеру своему совершенно был непригоден для мирных занятий промышленника-торговца, скоро, лет через 5-6, прогорел и выехал из края бедняком». Однако, надо думать, находясь за пределами Туркестана, неудачливый в прошлом предприниматель сумел вновь оказаться на плаву благодаря новой бойне: Громов принимал участие в русско-японской войне и за какие-то отличия был награжден не только чином действительного статского советника, но и орденом св. Владимира третьей степени с мечами…
В первой книге романа эпизодически появляется некая молодая дама – мадам Каблукова. Примечательно, что автор нигде не упоминает ее имени и отчества. Между тем, женщина эта – реальная личность, хорошо известная русским туркестанцам последней трети XIX столетия. Зинаида Евграфовна Золотилова – тетя супруги популярного в те годы российского писателя Вс. Гаршина, вышла замуж за камер-юнкера и камергера императорского двора Платона Петровича Каблукова. Начав свою служебную карьеру в Петербурге, ее супруг в 1875 году был определен в распоряжение Туркестанского генерал-губернатора. Прослужив лишь несколько месяцев старшим чиновником особых поручений, Каблуков уже 1 марта 1877 был назначен правителем канцелярии К.П. фон Кауфмана, заменив на этом высоком посту неожиданно отставленного своего предшественника – генерал-майора А.И. Гомзина. Довольно скоро муж Зинаиды Евграфовны дослужился и до чина действительного статского советника. Столь стремительная карьера, естественно, вызывала разные толки. Но и годы спустя глубокий знаток ташкентской истории деликатно обмолвился, что «быстрым движением Платон Петрович по службе в Туркестанском крае обязан одному обстоятельству, о котором не наступило время еще говорить». Однако «обстоятельство» это было хорошо известно современникам чиновника. В романе А.Алматинской «мадам Каблукова» – супруга начальника генерал-губернаторской канцелярии – фигурирует как «преданный друг» фон Кауфмана. Эта умная и привлекательная женщина, в которой «начальник края души не чает», пользовалась большим влиянием в Туркестане. Она повсюду «персона грата», с ее помощью ловкие люди «хорошо устраивают свои дела».
Один из героев «Гнета», военный врач Смагин, так просвещал своего собеседника: «Супруги Каблуковы считают Туркестан лишь этапом, вот такой ступенькой на пути своей личной карьеры. Платон Петрович Каблуков – муж этой барыньки – камергер двора его величества. Проработает года три, как пишут у нас здесь, «плодотворно на далекой окраине», глядишь, получит в России местечко. А жена помогает ему, убеждает всех, особенно начальника края, что ее муж предан высокой идее до самозабвения, как говорится. Ну-с, а под сурдинку, знаете…рыбку в мутной водице…».
Как свидетельствуют сохранившиеся документы, следов своей деятельности на посту правителя канцелярии Каблуков не оставил. Однако этот ленивый, любивший хорошо выпить и закусить человек, пользовался (естественно, лишь благодаря супруге) своим особым положением. Мадам Каблукова неизменно сопровождала фон Кауфмана в его многочисленных поездках, заботилась о нем, добровольно возложив на себя  решение различных бытовых вопросов. Дама эта действительно играла видную роль в ташкентском обществе в последние пять лет (1877–1882) правления К.П. фон Кауфмана. Супруг же ее, Платон Петрович, знавший, естественно, о близких отношениях генерал-губернатора и Зинаиды Евграфовны, закрывал на это глаза ради своей карьеры.
Если обратиться к дальнейшей судьбе четы Каблуковых, выходящей за пределы романа А.Алматинской, можно узнать, что Платон Петрович, находившийся в 1880 году в Петербурге, оказался замешанным в «нехорошей истории» – финансовых махинациях его брата с залогами. Разгневанный фон Кауфман дал ему первоначально четырехмесячный отпуск для улаживания скандального дела, а затем еще продлил его. Но уже 31 августа 1881 года Каблуков был им отставлен от должности с повелением вовсе не возвращаться  в Туркестан.
Лишь после смерти К.П. фон Кауфмана в 1882 году Каблуков вернулся в Ташкент, развелся с Зинаидой Евграфовной и сошелся с дочерью туркестанского окружного интенданта Екатериной Владимировной Польман, прижив с ней полдюжины детей. В 1885 году он был вовсе уволен от службы с оставлением мундира, но без права на пенсию. Многочисленное семейство его с той поры очень бедствовало, и потому бывшие сослуживцы неоднократно собирали для Каблукова деньги. А Зинаида Евграфовна после развода, с Каблуковым, вышла замуж за управляющего Туркестанской казенной палатой (с 1889 по 1893 гг.) Николая Львовича Мордвинова. И этот, не отличавшийся особыми достоинствами, чиновник был известен в Ташкенте лишь как муж «бывшей мадам Каблуковой»…
В первой книге романа Анны Алматинской фигурирует еще один персонаж, имевший в жизни реальный прототип – состоятельный купец Петр Климович Тезиков, разменявший уже восьмой десяток. В отличие от Громова и мадам Каблуковой он явно не пользуется симпатией автора. Вот его первое появление на страницах «Гнета»: «Сухонький, юркий, с козлиной бородкой и лысым черепом Тезиков ничем не походил на богатея, каким слыл». Затем же читатель узнает о том, что этот купец одним из первых россиян стал скупать пустовавшие земли в нижнем течении ташкентской речки Салар и сдавать небольшие участки в аренду как местным жителям, так и русским переселенцам.
«Дальновиден был старик Тезиков, учел он, что город будет расти к востоку, а с ростом города будет расти и цена на участки земли под строительство. Следовательно, вложенный капитал без риска будет увеличиваться. Ну, а пока что надо добывать деньгу. Старик по совету оборотливого сына, торговавшего обувью и кожевенными изделиями, поставил на Саларе кожевенный завод. Выделанные козьи и бараньи шкуры шли на изготовление чембар – летних шаровар, принятых в Туркестанских войсках. Дело пошло…
Громадная дача Тезиковых вмещала ореховую рощу, фруктовый сад, дававший изрядный доход, и бахчи с огородами. В дальнем углу дачи стоял завод, где день и ночь шла работа». Анна Алматинская изображает богатого купца исключительно негативно – это человек весьма алчный, скупой и чрезвычайно завистливый. Каким же был его реальный прототип, имя которого до сих порт на устах у коренных ташкентцев? Некоторые сведения о нем можно обнаружить в уже упомянутом труде А.И. Добросмыслова. Там сказано, что в середине 1870-х годов некий предприниматель Кувайцев устроил на Саларе кожевенный завод, который через несколько лет был почти до основания уничтожен наводнением. Землю и часть уцелевших заводских помещений купил у разорившегося хозяина его же мастер Тезиков, вновь отстроивший к концу 1880 года подобное предприятие.
Уже через несколько лет Иван Дмитриевич Тезиков стал самым крупным кожевенником в Ташкенте. В отчете о Туркестанской выставке 1886 года редактор газеты «Тур­кестанские ведомости» Н.А. Маев писал, что павильон Тезикова «был наполнен всевозможными видами и сортами выделанных кож, замечательно мягких и прочных. Очевидно, что кожевенное производство в руках И.Д. Тезикова улучшается с каждым годом и быстро идет вперед…
Следует радоваться, что кожевенное производство в Ташкенте попало в энергические и опытные руки И.Д. Тезикова».
Там же отмечалось, что этот предприниматель, помимо основной деятельности, успешно занимается еще рыбоводством и плодовым садоводством. Свидетельством тому может служить серебряная медаль, врученная ему на выставке за «яблоки и груши». Столь же лестные слова были сказаны о купце и в официальном отчете о туркестанской выставке предметов сельского хозяйства и промышленности 1890 года. Купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин Тезиков, кроме загородных домов, садов и кожевенных предприятий, владел еще конюшнями и кирпичным заводом. Территория вокруг его дачи позднее превратилась в «блошиный» рынок, именовавшийся горожанами как «Тезиковка»…
В целом же трилогия Анны Алматинской, отнюдь не лишенная недостатков, является достойным произведением русской литературы минувшей эпохи, раскрывающим массу интереснейших фактов из истории «Русского Туркестана – ныне исчезнувшего края – песчаной Атлантиды»…

«Звезда Востока», № 1, 2013
________________
Рубен Назарьян родился в 1947 году. В 1970-м окончил факультет русской филологии Самаркандского госуниверситета.
В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию по теории литературы в Московском государственном университете. Заведовал кафедрами русской и зарубежной литературы в Самаркандском госпединституте и в Самаркандском госуниверситете. Победитель и лауреат международного гуманитарного конкурса Фонда Д. Сороса «Культурная инициатива». Перу Р.Г. Назарьяна принадлежит более четырехсот научных, научно-популярных и художественных публикаций.

• Назад
• Вперёд