Сагдулла Сияев. Чудные соседи (рассказ)

Живут по соседству два колхозных механизатора — Умматали и Гайбулла. Друзья — не разлей вода. По модному ныне лунному кален-дарю (заметим, справедливости ради, что в наших краях считать таким образом годы — дело среди стариков обыкновенное) Умматали родился в год рыбы, а Гайбулла — в год зайца. Умматали сорок четыре стукнуло, когда поспела черешня, а Гайбулла справит свои сорок пять, как созреют дыни.
Друзья удачно, ничего не скажешь, дополняют друг друга. Под-вижный коренастый Умматали под стать высокому и нескладному Гайбулле. Не успеет Гайбулла еще и рта раскрыть, а Умматали уже целую лекцию прочтет.
И любой вам, если спросите, расскажет, что свадьбы играли друзья в один и тот же год, и что детей у каждого по восемь — притом но четыре мальчика и по четыре девочки, и что жили они до поры до времени на окраине кишлака. Ну, а когда освоили колхозные пустоши, выделили им там но участку — знай себе стройся. Так и встали рядышком два дома. Что у одного друга во дворе, то и у другого, даже собаки как две капли воды похожи — казахские овчарки — Коплан да Сиртлон...
Который год и тот и другой ходят в передовиках, и если зайдет разговор о пятой бригаде — укажут первым делом на Гайбуллу, а о шестой — на Умматали. Работают друзья отменно и зарабатывают — грех жаловаться. Чего ж еще желать?
Много разных пересудов вокруг доброй дружбы Умматали и Гайбуллы. Не перестают удивляться односельчане: столько лет живут они бок о бок, а ни разу даже не повздорили и при каждой встрече так друг другу рады, словно не виделись целую вечность. И всегда ведь найдется у них о чем поговорить.
Да что поговорить! Один без другого поесть нормально не может. Если не за стол друга посадит, так через забор касу с шурпой передаст, а тот взамен — манты, да такие, что пальчики оближешь. Ну как не отведать?
И тянулись так день за днем и год за годом. И не было этой дружбе конца.
Но вот однажды завела жена Гайбуллы такой разговор:
— Пора нам, наверное, отец, машину брать. Совсем тяжело стало: из магазина иду — руки буквально отваливаются. Возраст уже, видно, не тот.
— А почему ребят не пошлешь?
— Э-э, о чем вы говорите? Вон вчера послала Гайрата за керосином, а он, негодник, хлопкового масла в баллон налил!.. Скажешь: «рафинад»—принесут сахарный песок. Ладно бы только это... Соберешься мать проведать, весь день на дорогу уходит. С машиной же — раз-два и там. А летом? Сколько яблок, урюка, сколько зелени пропадает? Смотреть больно. Будь машина, собрали бы мы огурчики, помидорчики — да на базар. Яблоки поспели — туда же. Разве плохо?
— Хорошо-то хорошо, но ведь можно и без базара прожить. Томатный сок сделаем, а фрукты посушим, зимой — в самый раз.
— Может, и огурцы сушить прикажете. Нет, уж лучше купить машину, отец. Поговорите с председателем, вам он не откажет. Да и Сухбатилла через годик-другой за руль сядет.
Гайбулла почесал затылок и сказал, задумчиво глядя на жену:
— Купить — не проблема, но как Умматали на это посмотрит? Что, если обидится?
— Ну при чем здесь Умматали!— всплеснула руками жена.— Обидится — пусть себе обижается! А завидно станет, пойдет и купит себе тоже. Слава богу, не нищий. Только вот что: не говорите ему ничего прежде времени.
Несколько дней ходил Гайбулла сам не свой, все обдумывал. И представлялось ему, как подъезжает он к дому на машине и высыпает на улицу ребятня и его, и соседская. И только друг его, Умматали, вместо обычного приветствия, поворачивается к нему спиной. Кошки скребли на душе Гайбуллы от этих видений. А жена знай помалкивала, только глазом косила.
Не выдержал, наконец, Гайбулла — пошел в правление, к пред-седателю. Так, мол, и так, сказал,— машина нужна.
И месяца не прошло, как во дворе Гайбуллы стоял, отливая свежей краской, новенький желтый «Москвич». Зашел Умматали — поздравить друга с покупкой. Потрогал ласково машину. «Хороша! Пусть служит она тебе верой и правдой»,— сказал он, похлопав Гайбуллу по плечу. «Так уж получилось, дружище...» — «Да-да, я понимаю. Выделили колхозу машину: не ты, так кто-нибудь другой взял бы «Верно»,— закивал Гайбулла. Тут жена Умматали вошла с бархатом. Положила подарок на капот и на мужа посмотрела. С выражением.
Теперь дело было за Умматали. Он не стал просить председателя: взял деньги да и махнул с шурином в Джезказган. Неделя — и вер-нулся оттуда на молочном «жигуленке». Настал черед Гайбуллы поздравлять, и на сердце у него полегчало — есть и у друга машина. Подарил он соседу шелковый чехол и, как умел, похвалил его «Жи-гули», а Умматали, давай в ответ его «Москвичу» оды петь. На том и расстались.
Денька через три наведался к Гайбулле в гости свояк Эшпулат, специально на «москвичонок» взглянуть. Ходил он вокруг машины, цокал и не понять, нравилась она ему или нет.
А что, и Умматали машину взял?— спросил вдруг Эшпулат, сморщив и без того узкий лоб.
Купил, сказал Гайбулла.— «Жигули».
- Друг называется,— протянул Эшпулат с сомнением,— Разве так друзья поступают? Ну взял бы тоже «Москвич», ан нет — решил, видно, соседу нос утереть.
Запали в душу Гайбуллы слова Эшпулата. «А в самом деле, почему он не купил «Москвич»? Мне, мол, и осел сгодится, а ему коня под седло?»
Плюньте, не переживайте, один мой кореш мигом все обделает,— успокоил Эшпулат.
Мигом не мигом, а спустя три с половиной месяца Гайбулла въехал во двор на новом, без единой царапинки «суперлюксе».
Не имел Умматали среди близкой родни такого Эшпулата, но и далекая, когда надо, приходила на выручку. Она-то и засуетилась, спасая престиж Умматали. Быстро нашелся покупатель на «Жигули», а взамен откуда-то издалека пригнали бордовую «Волгу». Ну просто заглядение!
Когда Гайбулла зашел взглянуть на новую машину, Умматали, отводя глаза, посетовал:
Что поделаешь, у того «жигуленка» дефект на дефекте. Мотор, честно говоря, с первого дня барахлил. Родственники все о «Волге» толковали. Говорят: зверь-машина.
Правильно сделал, дружище. Ну что «Жигули»? Сел в кабину, а голова в потолок уперлась. Ведь и дом чем просторней, тем лучше.— И скрывалось за этой фразой: «Погоди, Умматали, мы тоже не лыком шиты...»
В тот же день Гайбулла исчез, и носило его где-то недели две. Когда наступила в колхозе пора уборки урожая, на диковинной сталь-ного цвета машине приехали двое в кепках-«аэродромах» и стали спрашивать, где тут Гайбулла проживает...
Поздним вечером к дому Гайбуллы началось настоящее паломни-чество местных автолюбителей. Автомобиль, узкий спереди и широ-ченный сзади, был нашпигован фарами и подфарниками, которые вспыхивали, как только Гайбулла поворачивал ключ в замке зажи-гания.
Один из родственников Умматали, увидев машину соседа, автори-тетно заметил: «Не вешай носа, любезный. Она самое большое год у него побегает. Запасных частей к ней днем с огнем не сыскать, увидишь, продаст он ее потом за бесценок».
Установил Умматали на своей «Волге» магнитофон с очень даже неплохим звучанием. Но и здесь Гайбулла перещеголял своего друга.
«Раз «жеребец» у меня японский, то и голос ему чужой не подойдет»,— решил он и купил в комиссионном магазине портативный японский магнитофон. Тогда, недолго думая, Умматали оснастил свою «Волгу» телевизором и маленьким холодильничком.
Сел Гайбулла как-то к Умматали в машину и сказал задумчиво: «Да, «Волга» есть «Волга». Ход мягкий, как будто река течет. Скучно — на тебе телевизор, захотел напиться — доставай из холодильника минералку. Здорово!» — «Как же в дороге без удобств?» — улыбался польщенный Умматали.
Взялся и Гайбулла за автоматизацию.
Только откроет он дверцу своего «жеребца» — Муножат Юльчиева поет про черные глаза, по цветному телевизору — футбол или какое- другое зрелище, душно — кондиционер лицо обдувает.
Умматали озадачили новинки Гайбуллы, но и раззадорили не на шутку. «Разве это автоматика?—твердил он упрямо.— Вот посмотрим, что у меня через неделю будет».
Он поехал в город и вернулся с приятелем-телеграфистом, масте-ром на все руки. Засели они с приятелем (благо, уборка кончилась и до пахоты времени чуток оставалось), нос из дома не показывали. Первым делом поставили реле на ворота: подойдешь к ним, и «сезам» говорить не нужно, и так распахнутся, а войдешь — сами же и сойдутся. И во дворе сплошь чудеса. Потянешь на себя дверь коров-ника — лампочка загорается, прикроешь — гаснет. И в комнатах везде кнопки, рычажки, рубильники: все съезжается, разъезжается, вспыхивает...
Автоматизация приняла такие масштабы, что не обошла и туалет-ную комнату. Последнее обстоятельство, правда, едва не обернулось трагедией. Приехал из горного кишлака родственник и понадобилось ему спозаранку в эту самую комнату. Открыл он дверь, а оттуда голос, как из преисподней: «Человек, в мире этом ты — временный гость». Родственник бухнулся в обморок, еле в чувство привели.
Поразмыслив, отключил Умматали магнитофон от столь опасного места.
Гайбулла с любопытством взирал на перемены в доме соседа, хвалил того за находчивость да смекалку, советовал даже что-то. А сам на ус мотал, что видел, и заранее руки потирал.
Минула осень, незаметно пролетела зима. К весне дома друзей напоминали микростанции. На каждой из крыш торчало по десятку антенн, вокруг разноцветная проводка, лампочкам и мигалкам вообще счету нет!
И все же обставил молчун Гайбулла своего соседа. Перед самым выходом в эфир программы «Время» телевизор его включался в сеть без посторонней помощи, если, конечно, был к этому времени невключенным. К шести утра заводился его импортный «жеребец» — мотор прогревал, а клетка в курятнике автоматически отворялась. Дожует корова последний клок сена — на террасе красная лампа об этом сигнализирует, останется же дверь коровника открытой — включается желтая лампа и колокольчик звенит...
Задумался Умматали крепко-накрепко: ему ли терпеть поражение? Несколько дней ходил он да прикидывал, чего б еще такого внедрить. И пришла-таки спасительная идея: прибежал он средь бела дня домой, вывел со двора машину и рванул, ни с кем и словом не обмолвясь, в областной центр. Там — прямо к начальнику аэропорта. Дождался приема и, назвавшись, сразу взял быка за рога:
— Я бы хотел вертолет приобрести, если есть такая возможность. Можно и не новой конструкции.
— Что?— не понял начальник.— У вас груз, что ли, какой-то для перевозки?
— Какой еще такой груз? Мне,— ткнул Умматали пальцем себе в грудь,— нужен. Позарез. Может, найдется у вас списанный верто-летик, мне б его восстановили.
«Он не в своем уме»,— решил начальник аэропорта и осторожно, чтобы ненароком не задеть несчастного, сказал:
— Видите ли, почтенный, здесь у нас не магазин по продаже вертолетов. Поймите, ну какое я имею право взять и продать госу-дарственное имущество первому встречному?
— Я — первый встречный?! — с достоинством возразил Умматали,— Я в колхозе двадцать два года проработал. Ударник. Обязательства выполняю, награды имею. А сколько раз в газетах портрет мой печатали!.. И по «Ахбороту» однажды показали! Неужто не видели? И не даром же я прошу, заплачу наличными, но со скидкой, как за списанный.
«А может, он нормальный?— подумал начальник аэропорта.— Тогда зачем ему вертолет?»
— Послушайте, уважаемый, вертолет ведь — не машина, и даже списанный больших денег стоит.
— Пусть это вас не волнует. Деньги найдем!— отрезал Умматали.
На обратном пути машина летела, как на крыльях. В голове
Умматали рисовались картины одна радужней другой. Вот он садится за штурвал своей белоснежной «стрекозки» и взлетает над домом, а Гайбулла стоит внизу и, задрав голову, следит за его вольным полетом.
Но как только он въехал в кишлак и увидел в той стороне, где стоял его дом, поднимающиеся в воздух черные клубы дыма, картину как ветром сдуло. «Пожар!— испуганно выдохнул он.— Неужто мой горит?»
Умматали вспомнил про бочку с бензином, зарытую под яблоней, и с перепугу развил такую скорость, что едва полкишлака не пере-давил.
Оказалось, дым валит из соседнего дома, вернее из того, что от того осталось. Сиротливо торчали стены с обгорелыми рамами окон, тлели внизу толстые бревна крыши, домашний скарб. Грустное было зрелище.
У ворот собралась внушительная толпа зевак. Они степенно обсуждали причины пожара, пока те, кто помоложе и посноровистей бегали по двору с ведрами и тянули к дому шланг. Умматали подошел к поникшему Гайбулле и тронул друга за плечо:
— Не горюй, сосед. Была бы голова цела, а дом новый выстроим —
лучше прежнего.
— Правильно,— поддержал его седобородый старик, что стоял рядом.— И я об этом же говорю. Дай бог только здоровья. Радуйся, Гайбулладжан, что дети уцелели...
С детей пожар-то и начался. Завел пятилетний Файзулла маль-чишек во двор и давай хвалиться отцовской «автоматикой»: то одну кнопку нажмет, то другую, любуйтесь, мол, разноцветными огоньками, Вдруг, бац!— и замыкание: от искры пошел гулять огонь по постройкам.
Направился Умматали к себе и все провода «с мясом» повыдернул.
Двор Гайбуллы вскоре расчистили, и поехали друзья за стройма-териалами. На тракторных тележках подвезли они доски, шифер, балки для перекрытия, в общем, все, что нужно. Работа закипела. Теперь слово было за строителями. В темпе дошли те до крыши, хотели уже перекрытием заняться, но пришла жена Гайбуллы и полезла с советами:
— Отец, все равно ведь заново кроете, так поднимите стену кир-пичика на четыре — пусть воздуха больше будет. Вспомните, какой наш дом низкий был.
Напряг Гайбулла память, но не вспомнил.
— И что это тебе взбрело в голову? «Низкий»! Что, голова о потолок задевала?! Столько лет жила и молчала, а теперь — на тебе. Ну, подниму я крышу, Умматали обидится.
— Ой-ой, вы посмотрите на этого человека,— запричитала жена.— Да вы только сравните его дом и свой. Наш дом перед тем, как жалкая сиротка. Любого спросите, если не верите.
Почесал Гайбулла затылок. «Эх, была — не была, подниму стены на два кирпича, чтобы с соседом сравняться...»— решил он.
К середине лета закончили отделку. То ли благодаря новому шиферу, то ли свежей побелке, но выглядел он как-то внушительней соседского.
Это не могло остаться незамеченным женой Умматали.
— Господи, первый раз вижу человека, который сам себе враг,— сказала она однажды и ехидно взглянула на дом соседа.— Целый месяц другу помогали, спины не разгибая ни днем, ни ночью, а так ничего и не заметили...
— А что я должен был заметить?— удивился Умматали.
— Гляньте на его крышу! Ну, видите? На целый метр выше преж-ней! Гору перед нами воздвигли с вашей помощью, чтобы к нам и света луч не проникал. Небось этого ваш друг добивался? А как иначе понимать? Что теперь будет с моим огородом? В такой темени и четырем пучкам лука на нем не созреть. Не-е-ет! Надо и нам поднять стены!
— Бестолочь!— вскипел Умматали.— Прикажешь начать все
сначала. Не помнишь, до чего это довело? Довольствуйся тем, что есть!
— Я бы довольствовалась, если бы ваш милый друг прежнюю высоту оставил!— сердито парировала жена.— Так куда гам! Вон какую махину отгрохал. Так и хочет показать, что выше вас и не только ростом. Ну, конечно, родня, деньги... Но не беда: я своих братьев попрошу подсобить. Чем мы хуже соседа?!
Сплюнул Умматали под ноги и пошел в сарай за топором...
Через несколько минут посыпались на землю отрываемые от балок целехонькие плиты шифера.

Перевод И. Цесарского

• Назад
• Вперёд