Исфандияр. Легенда о Манкурте (драма в двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Доненбай – отец Жоламана, глава рода найманов
Найман-Ана – мать Жоламана
Жоламан – их сын
Рани – жена Жоламана
Жуаньжуан – глава рода жуаньжуанов
Друг Жоламана – из рода найманов
Норматов Фархад
Норматова Мехринисо Холматовна – мать Фархада
Норматов Нормат – отец Фархада
Разикахон Норматова – жена Фархада
Судья, секретарь суда, палач, воины

I ДЕЙСТВИЕ

Картина 1

Степная юрта. Найман-Ана тревожно прислушивается, прижимает к себе спящего сына, тихонько напевает песню об отце, который ушел воевать, защищая свой род, свою семью.
Отец: (cнимает доспехи, подходит к жене.) Спит?
Найман-Ана: Спит. Все рвался вслед за вами. Я с отцом должен быть, говорит, чтобы к нему сзади никто не подкрался.
Доненбай: Батыра родила, голубка моя. Хороший старшина рода будет, мать. Защитник наш.
Найман-Ана: Вы чем-то расстроены?
Доненбай: Ты не видела наших соплеменников, которых мы освободили из плена.
Найман-Ана: Их превратили в манкуртов?
Доненбай: Почему мы не такие? Почему мы не превращаем жуанов в манкуртов, как они нас?
Найман-Ана: Вы все понимаете, мой господин. К ишаку нельзя относиться как к благородному коню. Так и шакала нельзя равнять с волком.
Доненбай: Ты права, рожденная душистой травинкой нашей бескрайней степи. Твоя душа создана укрывать степь зеленным ковром, удел мужчин моего рода – очищать степь от шакальего племени жуанов.
Жоламан: (поднимает голову, бьет себя кулачком в грудь.) Папочка, сделай меня своим воином. Я должен стать таким, как ты. Я помогу тебе очистить степь от наших врагов, клянусь памятью наших предков.

Картина 2

Кабинет судьи по гражданским делам. Судья, моложавый самодовольный мужчина, улыбается Разике, ухоженной, красивой, кокетливой женщине.

Разика: Откуда у вас такие конфеты? Просто оторваться невозможно. Я возьму еще одну, можно?
Судья: Для вас, прекрасная Разикахон, лучшие, самые дефицитные конфеты! Только приходите, все для вас и только для вас.
Разика: Ловлю на слове, я люблю шоколадные конфеты.
Судья: Я тоже.
Разика: Я люблю очень хорошие конфеты.
Судья: Я тоже люблю очень хорошие конфеты. И поверьте, несравненная Рази­кахон, я буду всегда угощать вас такими конфетами.
Разика: Вы очень опасный человек, и потому я посмею поинтересоваться, что вы скажете о моем деле, из-за которого я здесь, в вашем кабинете.
Судья: Деточка моя, о чем вы беспокоитесь? Неужели я мог дать повод подумать, что ваше обращение ко мне может остаться без положительного разрешения вопроса?
Разика: И все же я хочу знать, не будет ли каких препятствий?
Судья: Секретарь доложил о вашем деле. Ни о чем не беспокойтесь, все будет решено наилучшим для вас образом.
Разика: Как же не беспокоиться, господин судья? У меня семья может разрушиться, если вы не вынесете положительного решения. А кому я потом буду нужна, да еще с двумя несовершеннолетними детьми?
Судья: Неужели мать вашего мужа такой изверг?
Разика: Хуже! Никогда не знаешь, что она сделает через минуту, понимаете?
Судья: Нет.
Разика: О боже! Недавно мы купили стиральную машину. За полторы тысячи долларов. И что вы думаете она сделала?
Судья: Подарила соседям?
Разика: Вы как в воду глядели. Вот вы смеетесь, а мне остается только валерьянку пить. Представляете, я прихожу с работы, а моя дражайшая свекровь отнесла нашу новенькую немецкую машинку к соседке, которой захотелось устроить постирушку!
Судья: Постирала?
Разика: Спалила мотор. Мы, конечно, поменяли ее на другую, но это нервы, время. А до этого ей захотелось погладить моему мужу костюм, и она спалила рукав. А костюм этот две с половиной тысячи долларов стоит! И таких случаев… вы себе не представляете, очень много. Можно сказать, вся моя супружеская жизнь из таких вот… неприятностей. Если вы не поможете, мне хоть в петлю лезь.
Судья: Милая моя, вам ли с вашей красотой беспокоиться о таком пустяке. Будь у вас даже вдвое больше детей, только подайте знак – и к вам очередь выстроится с предложением руки и сердца!
Разика: И вы тоже?
Судья: Я первым буду стоять, лапочка вы моя.
Разика: Это вы с вашей чуткой душой так думаете, а другие… (Машет рукой.) Вы должны, понимаете, обязаны нам помочь, а я для вас… я все сделаю, вы меня понимаете?
Судья: Я же пообещал, душа моя!.. И знаете что… чтобы я был уверен в ваших словах…
Разика: (томно кладет свою ладонь на его руку.) Я вас поняла, а вы?
Судья: Я тоже… и потому предлагаю закрепить взаимопонимание сегодняшним ужином!
Разика: Надеюсь, это будет приличное место?.. Красивая жизнь требует соответствующих расходов…
Судья: (радушно разводит руками.) Для вас, прелестная Разикахон, все, что пожелает ваша сиятельнейшая особа…

Картина 3

Степная юрта. Сбоку висит боевое снаряжение: щит, сабля, лук, колчан со стрелами. Пожилая женщина Найман-Ана вешает колчан на крюк, окликает невестку.

Найман-Ана: Рани, скоро Жоламан вернется с охоты, а у нас еда не готова еще.
Рани: (входит в юрту с недовольным видом.) Мясо еще вчера закончилось, из чего мне готовить?
Найман-Ана: Как закончилось? Надо было бросить в котел вяленую оленину, вот и обед.
Рани: Вашу оленину сколько ни вари, зубы сломать можно. Принесет ваш сын свежатину, тогда и приготовлю что-нибудь.
Найман-Ана: Это ты о муже так говоришь, доченька?
Рани: Нет, о вашем сыне.
Найман-Ана: Ты, наверное, плохой сон видела, доченька? Или болит у тебя что-то?.. (Пристально смотрит на нее и радостно восклицает) Какая же я непонятливая! Конечно, я поняла твое состояние. Ты ждешь ребенка? Признайся, милая. Вот радость для Жоламана, когда он придет и узнает причину твоего состояния!
Рани замирает, услышав слова свекрови, зажимает рот и выбегает из юрты.
Жуаньжуан: (выглядывает из темноты.) Рани, козочка моя ненаглядная. Ты чем-то расстроена?
Рани: (испугано оглядывается.) Ты зачем здесь? Меня погубить хочешь?
Жуаньжуан: Душа горит, когда не вижу тебя.
Рани: Душа у него горит, раньше надо было думать. Теперь поздно, я замужем, у меня муж есть. И он меня очень любит. Все. Оставь меня в покое, слышишь?
Жуаньжуан: Слышу, родная. Очень хорошо слышу, но чувствую, будто солнце сжигает мое тело и душу.
Рани: Уходи, оставь меня в покое. О небо! Как мне плохо! (Стонет от тошноты.)
Жуаньжуан: Тебе плохо? Ты заболела?
Рани: Уйди вон!
Жуаньжуан: Ты это мне, женщина?
Рани: Тебе, тебе! Оставь меня в покое, понял?
Жуаньжуан: Я уйду, но запомни, ты очень скоро пожалеешь о своих словах. Я уничтожу всех людей твоего мужа, а самого его превращу в раба, в манкурта, который по одному моему слову матери родной перережет горло.
Рани: Пошел вон, паршивый пес!
Голос Жоламана: Рани, встречай любимая. Хорошая охота была.
Жуаньжуан: Ты услышала меня, женщина. (Исчезает в темноте.)
Рани: Ау! Я здесь… мой муж…

Картина 4

Дом Матери. Она безучастно смотрит в окно. Появляется дух умершего мужа.

Дух: О чем грустит душа моя?
Мать: Меня в суд вызвали.
Дух: В суд? Опять какая-то проблема с невесткой, любимая?
Мать: Заявление подписал наш мальчик.
Дух: (вздыхает горько.) Ты веришь в то, что это возможно?
Мать: Солнце мое, будь вы рядом, такое бы не случилось, я знаю.
Дух: Моя умница, ты все прекрасно понимаешь. Ведь, если случится, что на улице тебя укусит бездомная собака, тебе и в голову не придет вызывать милицию и жаловаться на нее.
Мать: Это так, ненаглядный мой. Но не могу я уйти из нашего дома, в котором живет ваша душа!
В этом доме мы создали семью, развели сад, родили сына. И как мы радовались, когда он впервые встал на ноги и пошел. Я помню тот день, когда он сказал свое первое слово «папа». Я до сих пор помню, как светились ваши глаза, когда вы подняли его на руки и, прижав к себе, просили: сынок, скажи еще раз – папа. И он повторил – папа, папа, папа...

Картина 5

Отец наполняет глиной форму, поднимает, несет на солнцепек и переворачивает. Смотрит на сына шести-семи лет, который с серьезным видом переворачивает подсохшие кирпичи. Вытирая пот, поглядывает на отца.

Сын: Папочка, чай принести?
Отец: Спасибо, сыночек мой! (Видит жену.) Нет, остановись. Вот и мамочка наша с подносом идет. А это значит, что время пообедать и перевести дух.
Мать: А как иначе, папулечка? Малюточка наш взрослую работу делает, по глазенкам вижу, устал очень. Я вам пельмени сделала, как вы любите. Умывайтесь – и к дастархану, а я за вами поухаживаю.
Сын: Я совсем не устал, мамочка. Ведь мы с папой наш дом строим.
Отец: Правильно, сынок. Дом только тогда держит тепло и удачу, когда его стены подняты руками всей семьи.
Мать: Строители мои, ненаглядные. Гнездышко возводят, в котором наши души будут жить…
Сын: Как же так, мамуся? А разве мои дети не будут жить с нами в нашем доме?
Отец: Ты правильно, сынок, поправил мамочку. Только ты не очень вдумался в ее слова, о семье и душах нашего дома. А семья наша подразумевает будущее, в котором она будет состоять из нас – тебя, меня, нашей мамочки, а потом обязательно, когда ты станешь совсем взрослым, из твоей жены, детей ваших, которые будут зваться нашими внуками. Ты это имела в виду, сероглазая моя голубка?
Мать: Конечно, конечно, свет души моей! Я именно это хотела сказать. Не успела только.

Картина 6

Зал судебного заседания.

Судья: Истцы здесь? Ответчица здесь? Тогда начнем судебное разбирательство по заявлению Норматова Фархада Норматовича в отношении своей матери Норматовой Мехринисо Холматовны о признании ее недееспособной и водворении ее в интернат для престарелых людей под наблюдение опытных врачей…
Заканчивает читать заявление, смотрит на Фархада Норматова, который сидит, опустив голову, с отрешенным видом.
Разика: Подними голову, к тебе судья обращается.
Фархад: Да, да. Я здесь.
Судья: Вы подтверждаете свое заявление? Это вы писали его? Ответчица ваша родная мать?
Фархад: Да, да. Это я писал. Это моя родная мама.
Судья: Норматова, вы слышали, что я читал? Это ваш родной сын написал в суд просьбу помочь определить вас в интернат. Вы можете пояснить свое отношение по поводу услышанного?
Мать не понимает, что ей говорит судья, но поспешно кивает головой.
Мать: Да, да. Все так и есть.
Судья: Норматов, я вас слушаю.
(Разика резко толкает мужа в бок. Тот поспешно поднимает голову, смотрит на судью.)
Фархад: Я здесь. Я вас слушаю.
Судья: Это я вас слушаю. Поясните суду, почему вы написали свое заявление? Почему просите у суда отправить вашу маму в интернат, признав ее недееспособной?
Фархад: Господин судья, мне плохо. Голова кружится, разрешите мне выйти на воздух…
Судья: Если вам плохо, мы можем перенести заседание суда на другой день.
Разика: (решительно встает.) Господин судья, прошу вас! Не надо ничего переносить. Зачем затягивать дело, если и так все ясно. Вы же не против, мама?
Мать: Да, да. Я со всем согласна, дочка. Я не против.
Разика: Вы слышали, господин судья, мама со всем согласна. Так ведь, мама?
Мать: Так, доченька.

Картина 7

Юрта Жоламана. Тревожный звук боевого рога и крики: «Найманы, война!» Жоламан вскакивает с постели, кидается к своему оружию.

Рани: Мой муж, что нам делать?
Мать: (входит в юрту, в руках у нее тяжелый меч.) Сынок.
(Жоламан секунду смотрит на мать, на жену, опускается на колени перед ними.)
Жоламан: Мама, благословите меня.
Мать: Твой отец погиб, защищая своих людей. Возьми его меч, пришло твое время. Пусть духи наших предков будут с вами в вашем правом деле. Пусть дух отца твоего направляет мечи твоих воинов прямо в сердца врагов наших. Иди с легкой душой, сын мой. Не думай о нас, я и твоя жена, как и все жены наших воинов, будем молиться за вас, за вашу победу.
Шум битвы. Крики воинов.

Картина 8

Зал судебного заседания. Судья смотрит на Разику, которая, жестикулируя, обращается то к судье, то к прокурору, то к заседателям…

Разика: Поверьте, господин судья... мама сама предложила нам решить этот вопрос, и мы, и она остались довольны. Только после разговора мы с мужем начали искать подходящие варианты.
Голос из зала: И нашли – упрятать ее в дом престарелых.
Разика: (резко обернувшись.) Во-первых, это не какой-то там замызганный дом престарелых, а элитный интернат для пожилых заслуженных людей. А во-вторых, и нам, и маме там очень понравилось. Она познакомилась там со всеми, даже знакомых своих встретила. И соседка по комнате у нее очень хорошая старушка будет. Они вместе даже чай попили… с пирожным…
Судья: Попрошу не мешать судебному разбирательству. В следующий раз нарушители покинут зал заседания. Норматов, что вы можете рассказать суду?
Фархад: Я не могу. Мне плохо. Разрешите мне выйти?
Разика: Господин судья, прошу вас… Мой муж плохо себя чувствует. Если можно, я сама расскажу суду все, что надо. У меня даже письменные показания наших соседей по делу. (Достает из сумки стопку бумаг и подает судье.) Прошу Вас приобщить это к материалам дела.
Судья: Норматов, вы согласны с заявлением вашей жены?
Фархад: Да, да, я согласен.
Судья: Гражданка Норматова, вы согласны с заявлением вашей невестки и вашего сына?
Мать: Да, да. Я согласна. Это мой сыночек… Он так решил, значит, так нужно.

Картина 9

Шум битвы. Крики сражающихся.

Голос Жоламана: Вперед, други мои. Еще немного – и победа за нами…
Жуаньжуан: (делает знак своим.) Исполняйте, как я приказал, бараны!
Жоламан: Стой, пес! Все равно не уйдешь от меня! (Преследует убегающего врага)
Жуаньжуан: (выскакивает из укрытия с обнаженным мечом, выбивает оружие из руки Жоламана.) Это ты мне?
Позади Жоламана появляется воин Жуаньжуанов, накидывает на голову Жоламана аркан, затягивает петлю на шее и бьет булавой по голове разом обмякшего врага.
Жуаньжуан: Ты поверил, что мои воины бегут от тебя?
Воин: Говорят, старый попадет в ловушку – потерял ум и сноровку, молодой попадет – мало ума и сноровки. Ха-ха-ха.
Жуаньжуан: Этому уже ничего не понадобится.
Воин: Хорошего манкурта из него сделаю. Много верблюдиц за него выручишь, хозяин.
Жуаньжуан: Сделаешь, пять лучших верблюдиц выберешь из моего стада.

Картина 10

Юрта. Найман-Ана воет, причитает, раскачивается из стороны в сторону. Неслышно входит друг ее сына, замирает у входа, смотрит на нее. Найман-Ана поднимает голову, всматривается в полумрак.

Найман-Ана: Кто здесь?
Найман: Это я, друг твоего сына, мать.
Найман-Ана: Слезы иссушили мои глаза. Подойди ближе, чтобы я могла рассмотреть тебя… Да, теперь вижу… Что скажешь старой матери, которая просила найти ей сына: живого, чтоб могла порадоваться его возвращению, раненого, чтобы обмыла и излечила его раны или мертвого, чтобы оплакала его останки и похоронила рядом с могилой отца его?
Найман: (качает головой.) Мы обыскали всю степь, но не можем утешить тебя даже надеждой, Найман-Ана. Нет его нигде. И следов его мы не нашли, как ни больно признаться в своем бессилии. Утром мы снова уйдем в степь и, мое слово тебе, мать Найманов, не вернемся, пока не отыщем его.
Найман-Ана: Сердце мне говорит: жив мой сын. Может, схоронился где, стрелой коварной пронзенный? Искать надо. И жена его Рани пропала. Мужа кинулась искать и не вернулась. Ищите Рани, она должна быть рядом с мужем своим.

Картина 11

Больничная палата. На кровати лежит Отец. Смотрит на жену с улыбкой, нежно поглаживая ее руки.

Мать: Золотой мой, зачем, зачем вы это сделали? Зачем отдали свою почку?
Отец: Ласточка моя, успокойся. Возьми себя в руки, все позади. Я сделал то, что было нужно для меня, для нашего сыночка. И для тебя… Ну, никто же не ожидал, что сердце мое не выдержит.
Мать: Мы же с вами решили. Можно было все сделать по-другому. Дом бы продали, чтобы найти сыну донора… А теперь… как мне жить без вас?
Отец: Голубка моя. Любимая. Ты была у Фархадика? Видела его?
Мать: (вытирает глаза платком, кивает.) Видела.
Отец: А что врач говорит?
Мать: Все хорошо у него, никаких осложнений.
Отец: Вот видишь, все не зря. Не мучай себя, милая. Думай о сыне. О его будущем… Ты должна верить. Он обязательно станет большим человеком. Ты будешь гордиться им, а я буду гордиться тобой, моей маленькой героиней.
Мать: Будете гордиться?
Отец: Конечно. И не смей сомневаться в моих словах. Я всегда буду рядом. И ты будешь меня чувствовать. И даже видеть, когда очень и очень захочешь.
Мать: Говорите, рядом будете, а цветы и деревья, которые вы посадили в саду, начинают болеть. Листья пожелтели. Они тоже… умирают, наверное, потому, что нет в живых вас. Даже растения… а я человек. Ваша жена.
Отец: Ты моя плоть. Был, есть и буду душой с тобой на этом и другом свете. А что наш сад болеет, так это ничего. Просто, деревья привыкли к тому, что я разговаривал с ними каждый день. Они, как люди. Живые. Только разговаривать с тобой не могут. Но слушают, понимают. Если ты болеешь, они тоже болеют. Если тебе хорошо, они радуются за тебя.
Разговаривай с ними, как будто разговариваешь со мной. И они поймут, услышат тебя и будут всегда ждать тебя, твоего прихода, говори им все, что с тобой за день произошло, как растет наш мальчик, что у тебя на душе, на сердце. Как это ты делала с сыночком, когда он не засыпал, пока ты ему сказку не расскажешь. Ведь то, что растет вокруг нас, все живое: вода, трава, деревья. Они всегда рядом, это самые близкие к людям существа, которые думают, переживают и болеют за нас, людей. И очень скоро тебе станет легче. Ты научишься слышать их, чувствовать, понимать…

Картина 12

Степная юрта. Жуаньжуан и его воины празднуют победу.

1 Воин: За победу!
Хор голосов: За Жуаньжуана!
2 Воин: С нашим князем мы скоро всю степь завоюем. Все кланы и семьи.
1 Воин: Сами к нам придут – почувствовав нашу силу. Уже несколько старшин своих парламентеров к нам прислали, просят покровительства.
Жуаньжуан: Сами не придут – уничтожим. Как жоламановское отродье. Эй, кто там есть? Почему до сих пор не привели ко мне Рани, жену раба Жоламана?
2 Воин: Уже давно привели. Ждет, когда позовешь.
Жуаньжуан: Ко мне ее. Быстро.
Вводят Рани. Ставят ее на колени перед Жуаньжуанем.
Жуаньжуан: Как тебе твое новое положение?
Рани: Где мой муж? Что вы с ним сделали?
Жуаньжуан: Какой муж? (Оборачивается к своим людям.) Вы видели ее мужа?
Голоса: Не видели.
Рани: Моего мужа, главу рода жоламанов. Жоламана. Я видела: вы тащили его связанного.
Жуаньжуан: Нет больше рода Жоламана. Нет твоего мужа. Есть мой раб, бывший вожак непутевого рода, понятно тебе, бывшая жена бывшего хозяина клана?
(Делает знак своим людям и тут же в юрту вводят окровавленного Жоламана. Голова его гладко выбрита.)
Жоламан: Рани? И ты здесь! (Ревет как раненый зверь.) О Боги неба! За что мне такая участь? Рани, прости меня, любимая.
Жуаньжуан: Смотри, смотри на нее последний раз.
(Один из подручных силой ставит пленника на колени, привычным движением натягивает на его голову шапку из вымени только что освежеванной верблюдицы.)
Жоламан: О Боги! Дайте мне сил, чтобы я смог насладиться кровью моих врагов! О Боги!..
Жуаньжуан: Привяжите его к столбу, чтобы солнце закончило вашу работу. Приведете ко мне, когда он будет готов.
(Подходит к Рани, сжимает подбородок и поворачивает лицом к себе.)
Жуаньжуан: Теперь это Манкурт. Очень скоро он превратится в бессловесное животное. В манкурта…
Рани: Будь ты проклят! Проклинаю тебя, степной шакал, вместе с твоей сворой шакалов! Проклинаю!
1 Воин: (бьет ее нагайкой.) Молчи, мразь!
Жуаньжуан: (с силой отбрасывает его в сторону, начинает избивать ногами, хлестать плеткой.) Здесь я хозяин. Я один могу делать со всеми, что хочу, убивать, кого хочу. Понял, пес паршивый? Уберите его отсюда! (Оборачивается к Рани.) Ты сама виновата в том, что я сделал… Не захотела стать моей женой, теперь твой удел быть моей наложницей. Будешь сопротивляться – тебе же хуже. Будешь ублажать пастухов в холодные дни…

Картина 13

Зал судебного заседания. Говорит жена сына…
Мать не смотрит на нее, сидит сгорбленная на скамье перед судьей и, глядя в пустоту перед собой, беззвучно шевелит губами, разговаривает с невидимым собеседником…

Мать: За что она меня так не любит, папулечка?
Дух: Жемчужинка моя, что я могу тебе сказать? Если бы я знал ее раньше…

Картина 14

Юрта Жуаньжуана. Рани мечется, не находя места от стона, воя и крика Жоламана, который доносится снаружи.

Голос Жоламана: О небо! Боги всемогущие! Дайте мне силы сохранить рассудок! О моя голова! Ма-а-ма! Где ты, мама? Помоги мне? О Боже! Убей меня, не могу так больше!
Жуаньжуан: (входит в юрту, смеется, глядя на мечущуюся Рани.) Хорошо кричит. Душевно. Такой Манкурт долго проживет.
Рани: (надрывно) Не могу больше слышать это! Лучше убей его, молю тебя. Сжалься! Надо мной сжалься, если я тебе нужна. Я с ума сойду, ты же человек?
Жуаньжуан: Я не человек. Я Жуаньжуан, вождь рода Жуаньжуаней. (С наслаждением прислушивается к крикам Жоламана.) Потерпи еще несколько дней, скоро разум его окутает ночь и он успокоится...

II Действие

Картина 1

Мать: У нас сегодня радостный день, отец. Ваш сын, наконец, решил привести в дом жену.
Дух: Вот видишь, родная, а ты переживала: когда сын женится, когда заведет семью?
Мать: Да, это так. Душа болела. Говорила ему, что, если бы был жив папа, давно бы свадьбу сыграл. Внуки появились бы. Он в ответ: потерпи, мама. Институт окончу, получу диплом, потом о свадьбе можно поговорить.
Дух: Если подумать хорошо, он прав, милая. Помнишь, как ты из положения выкручивалась, пока он рос, в школе учился, только чтобы он не чувствовал, что растет без отца?
Мать: И сейчас по ночам руки ломит, спина не разгибается.
Дух: Ласточка моя, неужто я не понимаю? Во всей школе полы перемыть… на такое не всякий мужчина способен.
Мать: Рано утром я улицу мету, а он идет в школу: мамочка, увидишь, вырасту большой, у тебя десять служанок будет. Одна – стирать, другая – дом убирать, третья – на базар, по магазинам ходить, еду готовить. Как принцессу одевать буду, мамочка!
Дух: Оттого, что у нас такой чуткий и умный мальчик вырос, и тебе хорошо, тепло в его тени, и мне здесь не так холодно. За тебя радостно, спокойно.
Мать: Да, мой любимый, пусть ваша душа упокоится.
Дух: А девочка эта, которую сын решил сделать своей женой, хорошая? Что я спрашиваю? Разве может наш сын выбрать другую девушку?
Мать: Хорошая, красивая. Разикой зовут. Они вместе в школе учились, потом в университете.
Дух: Разика? Красивое имя!
Мать: И сама красавица и умница. Вы не против?
Дух: Ну что ты, голубка моя! Разве я могу усомниться в выборе нашего сына? Внуки, значит, будут очень красивые. И умные.

Картина 2

Юрта Найман-Ана. Она невидяще смотрит в пустоту, не слышит, что ей говорит Найман, который вернулся из лагеря Жуаньжуана.

Найман: Мать Найманов, я нашел твоего сына. И невестку твою Рани, которая одевается в шелка и ублажает поработителя своего мужа.
Найман-Ана: Ты нашел моего сына Жоламана? Видел Рани? Где же они?
Найман: Я видел твоего сына, но это уже не Жоламан. Это манкурт. А твоя невестка Рани живет в шатре нашего злейшего врага Жуаньжуана.
Найман-Ана: Мой сын манкурт?
Найман: Это так, мать Найманов. Жуаны превратили его в безмозглого раба. У тебя больше нет сына. Ты потеряла сына, я потерял лучшего друга и брата. Он не признал своего имени. Он манкурт, мать Найманов. Манку-у-рт!
Найман-Ана: Я не верю тебе, лже-найман. Я мать, Жоламан – моя плоть и кровь. И какой бы лед не сковал его разум, его сердце, мое дыхание растопит тот лед, заполнит пустоту, которая образовалась в его душе. Уходи, пока я не прокляла тебя! Уходи и забудь дорогу в мой дом… (Найман разворачивается и уходит.)
…Нет, не может такое случиться с моим сыном. О, Владыка Неба, как ты позволил превратить моего единственного сына в бездумного раба? В тупого манкурта?
(Плачет. Рвет волосы, посыпает пылью голову. Голосит.)
Найман-Ана: О сын мой Жоламан! Какие мучения ты перенес, когда разума тебя лишали! Как выл ты от боли, глядя на Луну, когда руки мучителей твоих стянули голову капканом из вымени верблюдицы, чтобы уничтожить память о твоем происхождении! Почему небо не дало мне возможности хотя бы вытереть глаза твои, которые сочились кровавыми слезами, когда ты плакал в бреду, призывая меня на помощь?!

Картина 3

Юрта Жуаньжуана. Рани сидит спиной к выходу. Прислужница расчесывает гребнем ей волосы, смазывает голову благовониями. Появляется Найман-Ана. Видит Рани, осторожно переступает порог.

Найман-Ана: Рани, доченька, это ты?
Рани: Кто здесь? (Резко оборачивается, в замешательстве смотрит на старушку, потом обращается к служанке.) Как она сюда попала?
Найман-Ана: Рани, это я, мама твоего мужа Жоламана! Ты меня не узнала? Слезы и солнце иссушили мое лицо, прости меня, дочка.
Рани: (встает, смотрит за спину старухи) Уходите, сейчас сюда придет мой… господин. Он убьет тебя.
Найман-Ана: Помоги мне, дочка. Я хочу увидеть моего Жоламана.
(Служанка неслышно проскальзывает в дверной проем.)
Рани: Говорю тебе, если хочешь остаться живой, уходи немедленно.
Найман-Ана: Я принесла все, что у меня есть. (Разворачивает узелок и высыпает на ковер украшения.) Тебе они так нравились. Видишь, я все принесла! Только уговори своего… хозяина вернуть мне Жоламана.
Рани: Неужели ты думаешь, он узнает тебя? Он – манкурт.
Найман-Ана: Да, мне об этом сказал его друг Найман. Пусть так, я заберу его. Пройдет время, и небо вернет ему хоть капельку разума, чтобы он вспомнил меня, ту, которая подарила ему жизнь, Рани…
(В юрту вбегает стражник, хватает женщину за волосы и замахивается мечом.)
Стражник: Как ты пробралась сюда, старуха?
Рани: Остановись, не убивай ее. Выведи ее отсюда, пусть уходит. Разум покинул ее. Так же, как и ее сына. Манкурта.
Стражник: Куда? (показывает жестом на небо и по своему горлу) На небо?
Рани: Я же сказала. Отгони ее подальше в степь и брось там.
Служанка: Так эта старуха – мать нового манкурта? (Отворачивается, пряча улыбку на своем лице.)
Рани: Еще одно слово – и я вырву твой поганый язык!
Найман-Ана: Рани, верни мне моего мальчика! Рани… О Жоламан, я иду к тебе, мой сыночек…

Картина 4

Ржание лошадей. Ночная темнота. Жоламан какое-то время смотрит на луну, целится в нее луком.

Жоламан: Не смотри на меня, или мне придется убить тебя. (Стрела улетает в небо, туча закрывает луну.) Ага, испугалась? Хозяин приказал, никто не может приблизиться ко мне или говорить со мной.
Найман-Ана: Жоламан, сынок! Родной мой, тебя ли видят мои глаза? (Тянется к нему, чтобы обнять, но он делает шаг назад и направляет на нее лук.)
Жоламан: Кто ты? Уйди вон, или я убью тебя!
Найман-Ана: Ты… ты не узнал меня, сын мой? Это я, твоя мать. Женщина, которая выносила тебя под сердцем, Жоламан!
Жоламан: Я не понимаю тебя, женщина. Уходи, или моя стрела пронзит тебя. Хозяин сказал, у меня нет матери. Меня родило небо…
Найман-Ана: Он обманул тебя, твой хозяин, Жоламан. Посмотри, эти руки поддерживали тебя, когда ты учился ходить. Поднимали тебя, когда ты падал, вытирали твои слезы, когда ты плакал от боли.
(Жоламан пытается что-то вспомнить, роняет лук, сжимает руками голову, стонет от боли, выхватывает из-за пояса меч.)
Жоламан: Я не понимаю, что тебе надо, женщина! Ты хочешь угнать лошадей, ты воровка? Хозяин говорил, если кто-то заговорит со мной, он отрубит мне голову.
(Настораживается, принюхивается, смотрит на котомку, которую держит в руках женщина.)
Что там?
Найман-Ана: Ты хочешь есть, мальчик мой? (Торопливо развязывает узелок, вынимает кусок вяленого мяса, протягивает сыну.) Это мясо я приготовила для тебя. На огне, как ты любишь. Возьми, поешь.
Жоламан: Мясо? (Отступает назад, замахивается мечом.) Ты хочешь меня убить?
Найман-Ана: Разве мать может убить своего сына? Возьми, поешь. Это вкусно. Может быть, это поможет тебе вспомнить родной дом?
Жоламан боязливо делает шажок, другой, тянется к рукам матери, от которых вкусно пахнет. Бьет по руке Найман-Аны. Кусок мяса падает под ноги. Жадно рыча и урча, как это делают голодные собаки, обгладывает большую кость.
Найман-Ана: О Небо! Дай мне силы выдержать эту пытку!
(Жоламан жадно смотрит на котомку в руках женщины, вырывает её из рук Найман-Аны, вытряхивает на землю остатки содержимого и пихает себе в рот.)
Найман-Ана: Тебе понравилось? Ты вспомнил, как я готовила мясо к твоему приходу с охоты?
Жоламан: У тебя больше нет?
Найман-Ана: Нет. Но я принесу. Ты вспомнил меня, Жоламан?
Жоламан: Мяса. Я хочу еще мяса. Дай мне мяса.
Найман-Ана: Хорошо, сын мой. Я принесу тебе еще, ты не уходи никуда… Я скоро…

Картина 5

Юрта Жуаньжуана. Входит Жуаньжуан, за ним слуги с двумя большими узлами в руках.

Рани: С возвращением, хозяин. Очередная победа?
Жуаньжуан: И богатые трофеи. Еще одним племенем Найманов меньше в нашей степи, а у нас прибавилось рабов и верблюдов.
Рани: Если так пойдет и дальше, скоро кроме жуаньжуаней никого в степи не останется.
Жуаньжуан: Да, скоро я подчиню себе все племена и роды найманов.
Рани: А кто откажется тебе подчиниться?
Жуаньжуан: Будет уничтожен. Кто не со мной – тот враг. А врага всегда уничтожают.
Рани: А что потом? Когда в степи не останется врагов? С кем воевать будешь?
Жуаньжуан: (смеется самодовольно.) Захочешь поохотиться – жертву отыщешь. На земле всегда найдется, с кем воевать. Отец всегда говорил: «Аппетит приходит во время еды». Так было, так есть и всегда будет.
Рани: Тогда и ты можешь окончить жизнь, как твой отец?
Жуаньжуан: То, что произошло с моим отцом – удел всех воинов. А с убийцами моего отца я покончил за одну ночь, вырезал все поганое племя от малых детей до полудохлых стариков.
(Уходит. Рани подходит к узлам, развязывает их, любуется вещами, примеряет украшения из золота и серебра. В юрту входит Найман-Ана, обращается к бывшей невестке.)
Найман-Ана: Рани, доченька, я опять пришла к тебе с мольбой, помоги мне! Помоги освободить Жоламана, ведь он так любил тебя!
Рани: О Владыка степи, ты снова пришла сюда, старуха? Смерти своей ищешь? Не хочешь жить, возьми нож и проткни свой живот, но оставь меня в покое. Нет больше на свете Жоламана, есть Манкурт, поняла ты наконец?
Найман-Ана: Ты права, Рани. Во всем права. Если я не смогу помочь моему мальчику, так и сделаю. Незачем мне жить на земле без моего сына! Прошу, дай мне немного мяса, он такой голодный.
Рани: (снимает с крюка кусок вяленого мяса и брезгливо кидает к ногам Найман-Аны.) Возьми и уходи скорей. Уходи, если тебе дорога твоя жизнь.
Найман-Ана: Зачем мне эта жизнь без моего сына? (Уходит, бормоча что-то несвязное.)
Жуаньжуан: Что с тобой? Ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
Рани: Да, да. Ты… ты меня обидел.
Жуаньжуан: Успокойся женщина. (Бьет ее плеткой.)
Рани: Убей меня, я не могу больше терпеть такой жизни.
Жуаньжуан: Успокойся, Рани. (Обнимает ее.) Объясни, кто тебя обижает?
Рани: Она… она опять приходила. Не могу я, понимаешь? Не могу я ее видеть и слышать.
Жуаньжуан: Кто приходил?
Рани: Старуха. Мать Жоламана. Умоляла отпустить с ней ее сына.
Жуаньжуан: Ты хотела сказать Манкурта?.. И что она с ним будет делать? (смеется) Он ее никогда не узнает и не признает. Он же Манкурт.
Рани: Я не могу ее больше видеть. Мне плохо, понимаешь.
Жуаньжуан: Ты сама просила не убивать ее.
Рани: Сделай так, чтобы она больше не приходила сюда.
Жуаньжуан: Она больше не придет. Успокойся.

Картина 6

Жоламан: (смотрит на луну и мычит, пытаясь напеть мелодию, которую ему когда-то напевала мать.)
Найман-Ана: Бедный, бедный мой мальчик!
Жоламан: Эй, опять ты?
Найман-Ана: Я, сынок. Твоя бедная мать, ты меня узнаешь? Неужели Небо смилостивилось над моими сединами, ты вспомнил меня?
Жоламан: Ты принесла мясо?
Найман-Ана: Мальчик мой, вот… вот, возьми. Это мясо дала мне для тебя твоя Рани. Ты помнишь Рани? Это твоя жена, которую ты так любил, скажи, ты вспомнил ее?
Жоламан: Мясо. (Хватает из рук матери мясо и с урчанием начинает рвать его зубами.)
Найман-Ана: Помнишь, как я пела твою любимую песню, чтобы ты побыстрее засыпал? (Напевает.)
Жоламан: (прислушивается к мелодии, пытается повторить ее.)
Найман-Ана: Ты помнишь? О Небо! Разум возвращается к тебе?
Жоламан: У тебя странный язык! Хозяин говорит не так. У него другие слова.
Найман-Ана: Правильно, я говорю на языке твоих предков. Ты узнаешь язык найманов, который ты слышал со дня своего рождения? Конечно, узнаешь, зачем я спрашиваю? Ведь это язык твоего отца. Ты помнишь, помнишь отца, который подарил тебе жизнь?
Жоламан: Мой отец там. (Показывает на небо.) Хозяин сказал, что я упал с неба, чтобы служить ему. Я должен охранять его юрту и убивать всех, кто без его разрешения подойдет ко мне. (Смотрит на луну.) Эй, что ты говоришь?
Найман-Ана: Что с тобой, родной?
Жоламан: Что-то сказали, а я не понял. Почему?
Найман-Ана: Доненбай, твой отец, тоже разговаривал с луной. Это он пытается говорить с тобой, напомнить тебе, чей ты сын. Это он тебе напоминает, что ты сын баходира Доненбая.
Жоламан: Я не понимаю тебя. Когда ты говоришь, у меня сильно болит здесь (хватается за голову.) Уходи, я не хочу тебя слышать.
Найман-Ана: Сын мой, вспомни свое имя. Тебя зовут Жоламан. Так захотел Доненбай, потому что ты родился в пути. Найманы нашего рода искали новые пастбища для табунов и отар, и твой отец очень обрадовался твоему появлению. Он приказал устроить большой пир в честь рождения наследника Жоламана. Три дня варили мясо и пили крепкий кумыс, три дня и три ночи веселились мужчины и женщины нашего рода, танцевали вокруг огня и пели песни в честь сына славного воина Доненбая.
Жоламан: Странно. Я никогда не чувствовал такого, когда говорил хозяин. Мне тепло здесь (трогает свою грудь), когда ты говоришь.
Найман-Ана: Сынок, тебе тепло, потому что память начинает возвращаться к тебе. Дай мне руку, я уведу тебя такой дорогой, что ни один Жуаньжуан нас не догонит. Только нам надо торопиться, Жоламан, ты меня понимаешь, сынок?
Жоламан: Отпусти… ты слышишь, хозяин идет сюда?!
Жуаньжуан: Так вот, как ты исполняешь мой приказ?
Жоламан: Хозяин, я не виноват. Она меня куда-то зовет.
Жуаньжуан: Кто это? Воровка? Она хочет украсть моих лошадей, а ты не убил ее? Эй, кто там есть, ко мне!
Воины: Мы здесь, хозяин.
Жуаньжуан: Забить их обоих!
Жоламан: Не надо! Не бейте меня!
Найман-Ана: (Не чувствуя боли, кидается к сыну, пытается закрыть его собой.) Не надо! Не трогайте его! Меня, меня убейте, это я виновата…
Жоламан: Хозяин, не делай мне больно. Я сам, я сам убью воровку! (Выхватывает меч и замахивается на мать.)
Найман-Ана: Сын мо-о-ой!
Жуаньжуан: Вот настоящий Манкурт.
Раздается эхо: Манкурт! Манкурт! Манкурт!

Картина 7

Мать: Дорогой мой, мне плохо без вас. Не оставляйте меня здесь, мне так одиноко с тех пор, как вы ушли.
Дух: Ну что ты, милая! Разве я могу тебя оставить одну? Я всегда с тобой, ты же это всегда чувствовала, ведь так, голубка моя?
Мать: Я больше не могу, не хочу оставаться здесь без вас. Умоляю, заберите меня с собой.
Дух: Душа моя, только не плачь. Видишь, я рядом? Я пришел за тобой. Вставай, мы теперь всегда будем вместе. Идем, нас ждут наши друзья, с которыми ты так любила встречаться у нас дома, разговаривать, петь песни…
(Обнимает ее за плечи, осторожно придерживая, уводит с собой…)
Судья: Ответчица, у вас есть, что сказать суду?
(Мать сидит неподвижно, уронив голову на грудь.)
Ответчица, вы слышали вопрос? Если у вас нет никаких возражений, скажите, и мы закончим слушание дела!
(Секретарь суда идет к Матери, трогает ее за плечи. Мать медленно валится на бок. Секретарь растерянно смотрит на судью.)
Секретарь: Она… она не дышит…
(Сын кидается к ней.)
Сын: Ма-ма-а-а!

• Вперёд