Иззат Султан. Милый чужестранец (трагедия в 2-х актах)

Акт первый

Картина первая

На сцене темно. Из глубины сцены в лучах света к нам идет Глашатай. Он остановился на авансцене.

ГЛАШАТАЙ (торжественно). О, народ, о, жители великолепной столицы, Кабула! О счастливые подданные великого повелителя кабульского государства Захириддина Мухаммеда Бабура! Слушайте, слушайте! Не говорите потом, что вы не слышали… В великом кабульском государстве спокойно. Могущественный падишах Бабур, слава богу, здравствует. Эмиры и беки покорны своему государю. Свои дни наш любимый падишах проводит в неустанных заботах о процветании страны, о счастье своих подданных и в пышных пирах, которые и не снятся падишахам других стран. Да продлит аллах жизнь защитника нашего имущества и наших жен и детей – падишаха Захириддина Мухаммеда Бабура без конца. Аминь!
Прожектор погас. Пауза. На сцене еще темно. Начался гул многолюдного базара.
Когда сцена освещается, мы видим маленькую кривую улицу провинциального индийского городка. Это тыльная сторона базара. Сюда выходит уголок средневекового кахвахана (кафе), украшенного решеткой, оружием и посудой старинных образцов. Над этим укромным местом возвышается огромное тенистое тропическое дерево. Издали слышен шум базара. В течение всего действия сюда заглядывают редкие посетители, чтобы выпить чашку кофе. Сейчас здесь никого нет.
Вдруг базар начал сильно шуметь. По шуму можно догадаться. Что туда ворвались какие-то люди. Слышно ржание коней. Люди кричат, ругаются, плачут. Слышны обрывки речей: «Отпустите меня, я уже заплатил!», «Опять налог, когда же кончится этот грабеж?», «Мне нечем платить», «До каких пор мы будем терпеть это?», «Я не хочу в зиндан, отпустите меня!», «Я беден, дети мои голодают»…
В кафе торопливо входит человек в одежде путешественника. Он, очевидно, сбежал с базара и старается не попасть в руки тех, кто сейчас творит насилие. Он ищет здесь кого-то, но не найдя его, приходит в ужас. Путешественник растерян. Замечает кого-то за сценой. Путешественник пытается скрыться, он торопится, но в его движениях нет суеты. Его походка по-царски солидна. Это человек, которому не свойственен страх. Поколебавшись в выборе места сокрытия, он уходит из кафе, бросается на противоположную сторону, поворачивает на боковую улицу и исчезает. В кафе появляются его преследователи – два индийских сипахи.  Не обнаружив в кафе никого, первый из них жестом приказывает второму искать преследуемого на левой стороне улицы, а сам поворачивает направо. Со стороны базара выбегает молодой человек лет двадцати пяти, богатырского телосложения. Это тимуридский простой воин и борец Шахбек. Он одет как простой путник. За ним спешит по-индийски одетая молодая красивая женщина. На ней богатая одежда и украшения.
ЖЕНЩИНА. Как думаешь, Шахбек, почему этот человек сбежал с базара?
ШАХБЕК. Не пойму, госпожа. Может быть, он опасается нас.
ЖЕНЩИНА. Он не заметил меня. Судя по всему, он тот путешественник, о котором нам говорили в караван-сарае.
ЖАХБЕК (с сожалением). И который ушел с тем, чтобы не вернуться туда.
ЖЕНЩИНА. Да. Если мы его упустим сейчас, то не найдем скоро.
ШАХБЕК. Почему этот путешественник избегает сипахи? И сипахи гонятся за ним?
ЖЕНЩИНА. Непонятно.
ШАХБЕК. А вы убеждены, моя госпожа, что сбежавший именно тот, кого мы ищем?
ЖЕНЩИНА. Похож. Но не успела я как следует рассмотреть. 
ШАХБЕК. По-моему, вы ошибаетесь, госпожа моя. Если это он, то почему он один? Где его спутники? Где его главный спутник Ходжа Калан?
ЖЕНЩИНА. Не трать время на болтовню, Шахбек. Иди. Ищи там. Знай: если ты потеряешь этого путешественника, то твоя госпожа надолго потеряет покой. Иди скорее искать! Встретимся здесь (уходят в разные стороны улицы). 
Шум базара стих. Путешественник возвращается, по-видимому, избавившись от своих преследователей. Он спокоен. Он уходит в глубь кафе и возвращается оттуда с чашкой кофе. Садится, пьет и кого-то ждет. Сипахи возвращаются. Путешественник взволнован.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (стараясь опередить сипахи своей учтивостью). Привет, добрые люди!
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Ты чужестранец?
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Да. Я путешественник.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. В таком случае ты платишь двойной налог.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Я готов платить двойной налог.
ВТОРОЙ СИПАХИ. Готов, а бежишь от нас, сломя голову.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Я поспешил сюда, чтобы увидеть своего слугу.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Заплати немедленно двойной налог.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. При мне нет денег. Мои деньги у слуги.
ВТОРОЙ СИПАХИ (первому). Врет!
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Конечно, изворачивается.
По молчаливому приказу первого сипахи второй сипахи обыскивает Путешественника. Появляется Мухаммед Али Дервиш и с удивлением смотрит на происходящее.
ВТОРОЙ СИПАХИ. У него действительно нет денег.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. В таком случае ты пойдешь с нами, чужестранец.
Тащут Путешественника.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Куда вы тащите меня?
ВТОРОЙ СИПАХИ. В зиндан.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Посидишь в тюрьме, пока твой слуга не заплатит за тебя налог.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. А как же найдет меня мой слуга?
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Найдет, если он вообще есть у тебя.
ВТОРОЙ СИПАХИ. Все знают, где находятся те, кто уклоняется от уплаты налогов.
Оба начинают уводить Путешественника.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Стойте, сипахи. За этого мусульманина заплачу я. Отпустите чужестранца.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Пожалуйста. (Принимает от Мухаммед Али Дервиша деньги.)
А сам за себя ты заплатил?
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Только что заплатил на базаре.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Откуда мы это знаем?
ВТОРОЙ СИПАХИ. Мы же не видели.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Ну, что же, если вы не верите мне, то я готов заплатить еще раз (копается в своем кармане). Увы. Деньги у меня кончились!
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. В таком случае ты посидишь в тюрьме, пока за тебя не заплатят.
Оба сипахи тащут Мухаммед Али Дервиша. Возвращаются Женщина и Шахбек. Оба обрадовались.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Стойте, сипахи! Что вы делаете? Считайте, что он заплатил за себя. Я пойду в зиндан. А ты, дервиш, кричи везде: «Путешественник Ходжа Муслим в зиндане».
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Нет, уважаемый гость, это я пойду в зиндан. В этом городе у меня много знакомых, они освободят меня скорее.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Нет! Будет большой несправедливостью, если в зиндан пойдешь ты, заплатив за меня. Сипахи, возьмите меня.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Нет, возьмите меня.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Так, кого же из вас взять?
ЖЕНЩИНА. Никого! За обоих заплачу я. (Дает первому сипахи денег. Сипахи рад большим деньгам.) Верните дервишу его деньги.
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Нельзя возвращать деньги из государственной казны. За это жес­токо наказывают.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. И не надо! Бог с тобой!
ПЕРВЫЙ СИПАХИ. Вы, госпожа, заплатите и за себя.
ЖЕНЩИНА. Опять? Ну, берите. (Дает много денег.) А это за моего слугу (Опять дает деньги).
Сипахи быстро удаляются.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (уходящей женщине). Стойте, госпожа! Я хочу знать, кто моя спасительница.
ЖЕНЩИНА. Какое тебе дело до меня, чужестранец? (Быстро уходит. За ней следует Шахбек. В отдалении Женщина его останавливает.) Ты оставайся здесь и не упускай его из виду.
ШАХБЕК. Это он?
ЖЕНЩИНА. Он. Но…
ШАХБЕК. Понимаю, надо подождать, пока уйдет этот дервиш.
ЖЕНЩИНА. Я буду недалеко от тебя (исчезает).
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Странно: наша спасительница отказалась назвать себя. Теперь хоть ты назовись, добрый человек.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Меня зовут Мухаммед Али.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. И Мухаммед, и Али? Мудро!
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Да. Мои родители чтили и Мухаммеда – нашего пророка, да осветит аллах его прах, и Али – его сподвижника. Они не одобряли тех глупцов, которые нашу единственно верную и единую религию ислам делят на два враждующие толка. А прозвище у меня – Дервиш.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Что ты дервиш, это сразу видно по тебе, Мухаммед Али. Твоя родина где?
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ (фанатично). Моя родина – вся четвертая часть света, где обитают мусульмане – моя сегодняшняя родина, а там, где еще властвуют гяуры – моя завтрашняя родина!
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Твоя уверенность во всемирном торжестве нашей веры делает тебе честь! И с каких пор ты проповедуешь священный ислам, божий человек?
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Очень давно. Особенно с тех пор, как перестал служить воином правителям Самарканда и Бухары.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. А я из Хорасана, Ходжа Муслим, я путешественник.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Что ты чужестранец-мусульманин, я понял с первого взгляда.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Рыбак рыбака видит издалека (смеются).
Мухаммед Али Дервиш уходит в глубь кафе. Появляется Мужчина лет сорока. Он одет просто, но в нем угадывается человек благородного происхождения и высокого положения. Почти тогда же возвращается Мухаммед Али Дервиш.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (дервишу). А вот и мой слуга Музаффар. Увы, вся моя жизнь в руках этого беспечного разгильдяя.
МУЗАФФАР (без всякой обиды). Этот беспечный разгильдяй был занят выполнением вашего поручения, хозяин (понизив голос). Я нашел беженцев с Юга. Они рассказывали мне так много и так долго, что я…
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Об этом потом! (К дервишу) Сколько лет ты бродишь по земле индостанцев, достопочтенный дервиш?
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Скоро будет четырнадцать лет.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (с завистью). Большой срок! Стало быть, ты хорошо знаешь Индостан и индийцев.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. В этой огромной стране теперь мало городов и деревень, куда не ступали мои ноги. Некоторые места я посетил по несколько раз, встречался со всяким народом. Мне посчастливилось встретиться даже выдающимися правителями, и для каждого я желанный собеседник. Для меня везде есть благое дело. Да я сам не люблю сидеть на одном месте. Стоячая вода гниет.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Что ты скажешь, божий человек, если я приглашу тебя на свою родину?
Музаффар одобрительно покачал головой.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Хорасан – моя давнишняя мечта. И во всех странах я нужен народу.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (тихо). В моей мусульманской стране ты особенно нужен нашему падишаху, уважаемый дервиш.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Зачем?
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Я отвечу тебе, божий человек, ибо уверен, что то, что затевает наш падишах, очень понравится тебе.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Он намерен завоевать Индостан и сделать его мусульманским?
ПУТЕШЕСТВЕННИК. На свете нет ничего приятнее, чем разговор с догадливым человеком. Да, божий человек, наш падишах хочет завоевать Индостан.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Это было бы очень кстати.
МУЗАФФАР (обрадовался). Кстати?
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Даже очень.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ. Много, много лет длится война между правителями Севера и Юга Индостана. Люди изнемогают. Индийскому народу нужен спаситель. Хоть чужестранец!
Путешественник и его слуга радостно смотрят друг на друга.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ (взволнован). Когда мы поедем в Хорасан?
ПУТЕШЕСТВЕННИК (шутит). Хоть сегодня, хоть сейчас.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ (счастлив). Я готов. Я почти готов, мой новый, милый друг, Ходжа Муслим.
ПУТЕШЕСТВЕННИК (серьезно). Я тебе скажу, когда наступит время нашего возвращения на родину.
МУЗАФФАР. Теперь, когда мы встретились с тобою, ждать остается недолго.
Дервиш встает, чтобы уйти.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Ты куда, дервиш?
МУЗАФФАР (смеется). Конечно, в Хорасан.
МУХАММЕД АЛИ ДЕРВИШ (обиделся). Ты не смейся, слуга Музаффар. (К Путешественнику). Разреши мне попрощаться с моими друзьями.
Ходжа Муслим одобрительно кивает головой.
Я вернусь быстро (уходит).
МУЗАФФАР. Этого человека нам сам бог послал. (Тихо). На его ладонях весь Индостан.
ПУТЕШЕСТВЕННИК. А в его сердце неугасимый огонь нашей веры!
Пьют кофе и ждут возвращения Дервиша. Появляются Женщина и Шахбек. Женщина сильно взволнована, и это заметил Шахбек. Они шепчутся.
ШАХБЕК. Это действительно он?
ЖЕНЩИНА. Да, это государь. И рядом – великий визирь.
ШАХБЕК (взволнован). Неужели мы достигли цели, госпожа моя?
ЖЕНЩИНА. Глазам своим не верю!
Оглядывается и, убедившись в том, что вокруг нет наблюдателей, быстрыми шагами выходит к Путешественнику и Музаффару.
ЖЕНЩИНА (в глубоком поклоне). Здравствуйте, знаменитый путешественник Ходжа Муслим и великий государь Захириддин Мухаммед Бабур!
Путешественник не узнал Женщину или не поверил своим глазам. Женщина сняла с себя индийское платье и осталась в хорасанском одеянии. Первым ее узнал Музаффар.
МУЗАФФАР (радостно вскрикнув). Ханзада-бегим! Моя молодая госпожа!
ПУТЕШЕСТВЕННИК (узнал, наконец, Женщину). Сестренка! Жизнь моя! (Обнимаются.) Ты ли это, моя несчастная?
ЖЕНЩИНА (ХАНЗАДА-БЕГИМ). Как видите, государь мой, я не столь несчастна, как вам показалось. Я в объятиях любимого брата, и нет для меня большего счастья на свете. (К Музаффару.) Здравствуйте, великий визирь Ходжа Калан.
МУЗАФФАР (ХОДЖА КАЛАН). Бесконечно рад нашей неожиданной встрече, госпожа моя.
БАБУР. Сестренка моя, дорогая. Я поблагодарю аллаха, если счастье встречи с тобою не сведет меня с ума. Ведь казалось, что судьба разлучила нас навсегда.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. И я давно потеряла надежду на нашу встречу. Но однажды я решила следовать по вашим священным следам.
БАБУР. В этой огромной стране вы искали нас?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. И нашла.
ХОДЖА КАЛАН. Аллах милостив ко всем нам!
ШАХБЕК. Тише, господа! И стены имеют уши!
Разговор продолжается тише, но по-прежнему взволнованно.
ХОДЖА КАЛАН. Как видите, моя молодая госпожа, мы бесконечно рады нашей встрече. (Учтиво) Но мы не понимаем, как вы, моя госпожа, могли предпринять такое длительное и опасное путешествие из Самарканда в Индостан вослед нам?
БАБУР. Воистину не понимаем.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Друзья, свобода и необходимость привели меня к вам.
ХОДЖА КАЛАН. Свобода?
БАБУР. И необходимость? И как вы могли узнать, что мы находимся в Индостане?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. О вашем опасном путешествии я узнала в Кабуле.
БАБУР. Вы прибыли к нам через мою столицу?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Да, брат и государь мой. И вот мое доказательство – письмо того, кому вы поручили вашу столицу и ваше государство, и в этом письме ответ на главный вопрос, который интересует вас сейчас.
БАБУР (быстро просматривает письмо. К Ходже Калану). Касымбек, как и в предыдущих письмах, пишет, что в нашей столице и государстве все по-прежнему спокойно. (К Ханзаде-бегим). И это правда, сестренка?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Клянусь аллахом, это сущая правда.
ХОДЖА КАЛАН. Иначе и не может быть, государь.
БАБУР. Да. Мы были всегда уверены, что в наше отсутствие мудрый и решительный Касымбек, наш зять и друг, сможет держать наше государство в полном покое.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Конечно, без этой уверенности вы не решились бы покинуть ваше государство в такое опасное время и на такой довольно длительный срок.
ХОДЖА КАЛАН. Как приятно слышать, что вы, госпожа моя, понимаете все это.
БАБУР. Но как вы оказались в Кабуле, дорогая моя? И какому счастливому случаю мы обязаны этой желанной встрече с вами?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Дорогой мой брат. После того, как в последней вашей битве с Шейбани-ханом я попала к нему в плен, ваш злейший враг женился на мне.
Бабур низко опускает голову.
ХОДЖА КАЛАН. Это несчастье известно государю, госпожа моя.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Но скоро падишах Мавераннахра развелся со мною.
ХОДЖА КАЛАН. Почему?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Шейбани-хан решил, что сестренка его побежденного врага может отравить его. И он отдал меня своему эмиру Амину.
БАБУР. Подлец! Его место в аду!
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Шейбани-хан отправился вскоре туда, где бог приготовил ему подобающее место.
БАБУР. Шейбани умер?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Он убит под Мевром в битве со своими соперниками Абдуллаханом и Исмаилом Сафави.
БАБУР. Шайбак-собака мертв! Вы слышите, Ходжа Калан, какую весть привезла нам моя сестренка!
ХОДЖА КАЛАН. Дай бог ей долгую, долгую жизнь.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. И мой муж эмир Амин также убит в этой битве.
ХОДЖА КАЛАН. Какие времена. Какой ужас. Принцесса в свои двадцать три года дважды вдова.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Нет, великий визирь. Я лишь однажды вдова. Шаха Шейбани я никогда не считала своим мужем. Я уважала эмира Амина за его благородство, храбрость и честность, да и он полюбил меня от всего сердца. Но… (Внезапно остановилась, вспомнив Шахбека. Шахбек волнуется). Я отвлеклась, простите… Внезапная свобода дала мне возможность распоряжаться своей судьбой по своему усмотрению, и я с помощью вот этого сподвижника моего мужа эмира Амина – воина Шахбека сумела добраться до Кабула.
БАБУР (взволнован). Вы видели мою Махим-бегим?!
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Благодарите, мой брат, бога, ваша любимая жена, ваши дети и ваши друзья в полном здравии.
БАБУР. От всей души благодарю вас, дорогая моя, за благую весть.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. После бесчисленных бедствий, пережитых мною, я была особенно счастлива в Кабуле, в кругу нашей семьи и друзей.
БАБУР. Так что же заставила вас, дорогая моя, покинуть благословенный Кабул и броситься немедленно по нашим следам, рискуя жизнью?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Мне поручено остановить вас и вернуть в Кабул. (Бабур и Ходжа Калан удивленно переглянулись.) Да, господа, вас с нетерпением ждут в Кабуле.
БАБУР. И напрасно. Нам еще рано возвращаться домой. Пока в нашем государстве нет признаков бунта или нашествия, мы обязаны продолжать наше путешествие по индийской земле.
ХОДЖА КАЛАН. Мы еще недостаточно изучили Индостан.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Изучить с тем, чтобы завоевать – не такова ли ваша задача, государь?
БАБУР. Изучить достаточно, чтобы завоевать легче, скорее, навсегда.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Государь, теперь нет необходимости ни изучать, ни завоевать Индостан.
БАБУР. Как? Ведь вы решили завоевать ослабленный в междоусобице Индостан только потому, что нам было необходимо уйти от смертельного удара наших сильнейших врагов в Мавераннахре и Хорасане. И это должен был объяснить вам Касымбек.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Касымбек объяснил мне все. Но положение вашего государства изменилось к лучшему, государь.
БАБУР. Изменилось?
ХОДЖА КАЛАН. Возможно ли это?
БАБУР (быстро пробегает письмо). Но об этом в письме Касымбека ни слова. (Письмо передает Ходжа Калану).
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Государь, в конце письма есть приписка.
ХОДЖА КАЛАН (читает письмо). Тут, государь, действительно, есть приписка. (Читает.) «Государь, верьте всему тому, что передаст вам податель сего письма устно». (Передает письмо обратно.) Самое важное не пишется в письме, ибо письмо может попасть в руки врага. Самое важное передается устно.
БАБУР (успел ознакомиться с припиской). И Касымбек следует этому нашему обязательному правилу. А мы в радостях не обратили внимания на приписку.
ХАДЖА КАЛАН. Мы рады услышать от вас тайную и важную весть, госпожа.
БАБУР. Я весь внимание, сестренка!
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Как я уже сказала, ваш злейший враг Шейбани мертв, мой брат.
БАБУР. Это не меняет дела, ибо Убайдуллахан и Исмаил Сафави еще живы.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Но они уже не страшны.
БАБУР. Как?
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Мой брат, мой государь! Ваши враги теперь во много раз слабее вас. Они потеряли свою мощь в долгой, изнурительной войне друг с другом. Убайдуллахан ушел в свои Дашти Кипчак, опасаясь встречи с вами. Даже одержавший победу Исмаил Сафави скрылся в своем Иране, оставив в Мевре и Герате на всякий случай только своих наместников. Ваши враги не знают, что вас нет в Кабуле. А Касымбек широко распространил слух о том, как вы, уединившись, неустанно готовитесь к большому походу. Исмаил опасается вашего смертельного удара. И ваши враги будут рады, если вы оставите их в покое.
ХОДЖА КАЛАН. Весьма важные вести, государь!
БАБУР: Счастье улыбнулось нам!
ХОДЖА КАЛАН. Всевышний внял нашим молитвам! Все совершенно изменилось, мой государь!
БАБУР. Все стало на свое место!
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Вы, брат мой, теперь можете спокойно править своим государством. Ваши враги лет десять, нет, больше, не посмеют поднять свои головы.
Общее радостное волнение.
БАБУР. Ханзада-бегим, моя жизнь, вы принесли нам бесценную весть.
ХОДЖА КАЛАН. И нам понятно, почему именно вы, а не кто-либо другой прибыл к нам с такой вестью.
БАБУР. Да. Весть такой важности мудрый Касымбек мог поручить только моей преданной сестре.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. И бесстрашному воину, моему верному слуге Шахбеку.
Бабур и визирь восторженно посмотрели на Шахбека. Последний низко поклонился.
БАБУР. Что воин Шахбек беспредельно верен вам, сестренка моя, мы поняли тот час, как вы начали говорить при нем о наших государственных делах.
ХАНЗАДА-БЕГИМ. Если одного из нас постигло бы несчастье, то другой сообщил бы все то, о чем теперь вы знаете, государь.
БАБУР. Вы оба совершили подвиг. Я вас отблагодарю, друзья, тот же час, как наши ноги ступят в нашу столицу. А теперь… (Задумался. Смотрит на дерево. Любуется им.) Прощай, Индостан! (Слегка вздохнул.)
ХАНЗАДА-БЕГИМ (удивленно). Брат мой, в ваших словах я слышу странную грусть.
ХОДЖА КАЛАН (с упреком). Достойно ли это вас, государь мой?
БАБУР. Чему вы удивляетесь, друзья? Ведь мы покидаем Индостан навсегда. А я падишах, и я не привык покидать землю, куда однажды ступили мои ноги… В эту страну мы пришли с высокими, благородными намерениями. Нам казалось, что сам божий перст направляет нас в Индостан. В этой стране все великое! Народ великий! Земля великая! Реки великие! И каким надо быть истинно великим человеком, чтобы иметь право вершить судьбы такой страны и такого народа. А мы? Увы! (Вздохнул так облегченно, как будто с его плеч свалилась гора.) Слава Аллаху, который избавил нас от столь тяжкого бремени!
ХОДЖА КАЛАН. Теперь, государь, остается собрать наших спутников и – в добрый путь!
БАБУР. Да, конечно. Поздравляю вас, друзья, с великим счастьем, ибо в этом беспокойном мире только счастливцы благополучно возвращаются домой. (Снимает с себя большую чалму и халат.) В этой внушительной лжи мы уже не нуждаемся.
Одежду принимает Шахбек. Бабур остался в простой хорасанской одежде путника. Он помолодел. Ему около сорока лет. Все двинулись, но вбежал Человек в хорасанской одежде.
ЧЕЛОВЕК: Государь, прибыл гонец из Кабула!
Исчезает. За ним уходит Шахбек.
ГОНЕЦ АКБАР (вбегает и падает к ногам Бабура.) Великий государь, обещайте, что вы не отрубите мне голову за то, что я принес вам неприятную весть.
БАБУР. Я прощаю тебя, мой доблестный воин Акбар. Говори!
ГОНЕЦ. Принц Камран пошел войной на принца Хумаюна!
Это известие потрясло всех. Ходжа Калан жестом разрешил Акбару удалиться.
БАБУР. Великий аллах, чем же я провинился перед тобою, что ты посылаешь одного моего сына на другого войной? За что ты наказываешь меня так жестоко? За что?! (Молчит. Потом говорит так спокойно и деловито, как будто не было никакого горя.) Стрелою летим, друзья, в Кабул!
Уходит. За ним спешат Ханзада-бегим, Ходжа Калан. Сцена пустует. Возвращается Мухаммед Али Дервиш. Не увидев своих новых друзей, потрясенный неожиданной и непонятной разлукой, он обессиленно садится на пол.

• Назад
• Вперёд