Александр Варакин. Уравнение с двумя неизвестными императрицами

Категория: Русскоязычная проза Узбекистана Опубликовано: 05.09.2012

ВАРАКИН Александр Сергеевич, 1954 г. р. Родился в Саранске, работал во Владимире, Ташкенте, Кинешме (Ивановской области), Москве. Член союза писателей СССР с 1989 г.
Первые публикации состоялись в Узбекистане (газета "Индустриальный Навои"), затем в Ташкенте, Москве, Болгарии, Чехословакии (1980 г.). Печатался в альманахах, коллективных сборниках изд. "Еш гвардия", изд. им. Гафура Гуляма (Ташкент). Участник Совещания молодых писателей в Дурмене (1987 год), Всесоюзного совещания молодых писателей (Москва, 1989 г.).
Две поэтических книги - "Глотатель шпаг" (1987) и "Городской пейзаж" (1988). Молчание до 1998 г. С 1988 г. - научно-популярные книги "Тайны археологии", "Тайны планеты Земля", "Тайны НЛО", "Артефакты российской истории", биографический двухтомник о великих актрисах XX века (один том - о западных, один - об отечественных), "Розенкрейцеры - рыцари Розы и Креста".
Несколько десятков исторических, критических и научно-популярных публикаций на различные темы в газетах и журналах: "Литературная Россия", "Третий глаз", "Клуб "Третий глаз", "Клуб эры Водолея", "Литературная учеба", "Москва", "Московский вестник", "Знак вопроса" и др. В настоящее время, в основном, редакторская деятельность.

УРАВНЕНИЕ С ДВУМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ ИМПЕРАТРИЦАМИ

Предисловие

Я долго думал, с чего бы начать эту книгу. Любая тема, даже самая сложная для воспроизведения, имеет свою основу - то, на чем она зиждется. Здесь эти основы расплывчаты или намеренно сокрыты от внимательного взгляда, - а к тому же их такое количество, что и впрямь трудно выбрать, с чего же именно следует начать эту не очень-то очевидную даже для современников, а возможно, и непосредственных участников ее, событийную вязь. У нее много начал, как много их у самой истории России.
Допустим, а не издалека ли будет такое начало - смерть императора Петра I? Что-то уж слишком странно он "простудился". Вернее, слишком уж ловко удалось кому-то его "простудить"…
А не начать ли с не менее странного "бунта" Александра Даниловича Меншикова (против кого???), обладавшего и так всей полнотой не только военной, но и государственной власти, после которого ("бунта") соратник Петра Великого безропотно принял свою участь березовского затворника?..
Или не удобно ли приступить к повествованию с явной хронологической точки-даты - 28 июня 1862 года? Екатерининский переворот, устранивший от власти законного государя Петра III, коего практически немедленно удавили в Ропше фавориты самозваной "владычицы всея Руси": "Матушка, пощади и помилуй, дурак наш вздумал драться, мы его порешили"…
Нет, поздновато будет. Тут и о смерти Петра II сказать не получится (а надо ли?), и история с узником Иваном VI Антоновичем мимо пройдет, ибо к слову не приложится, и императрица Елизавета Петровна выйдет вроде как тоже не к месту…
А что, если начать заковыристо? Ну, с исторической аналогии, например?
На Руси таковая и впрямь имеется. Помните несторовскую байку в "Повести временных лет" про Аскольда и Дира да про то, как Олег привез в Киев "законного" Рюриковича отрока Игоря и его именем захватил власть… примерно лет так на 30-35? И получил Игорь свою Киевскую Русь во владение лишь к 45-50 годам от рождения, то есть пробыв все свои лучшие лета на вторых ролях, в то время как должен-то был (если верить летописи) всего лишь дождаться совершеннолетия… Вот и аналогия: Павел Петрович, он же Павел I, своего часа ожидал тоже до 42-х лет. Не удивительно, что стал вершить личное "самодержавие" стремительно, требуя от подданных и облеченных данной им властью того же: прохлаждаться времени не было…
Аналогия просматривается и дальше. Всех восстановил Павел против себя - нет, не народ, большинство которого крестьянство, о коем он позаботился (тоже по-своему, второпях) в первую очередь, а именно тех, кого нельзя было настраивать, - и в результате задушен шарфом, хозяев которого после совершения злодейства обнаружилось аж четверо. Так и Игорь торопился насладиться столь долгие годы лелеемой властью - и пошел с малой дружиной за данью к древлянам: туда же и к тем же, коих только что подчистую обобрал с дружиной большой. Результат известен.
Аналогию можно и продолжить.
- Как, разве смертью она не кончается? - спросите вы.
Нет. Именно что не кончается. Насколько вы помните, после князя Игоря пришла к власти княгиня Ольга - первая наша историческая самодержица, о которой имеются устойчивые легенды (как жаль, что подтверждать их или опровергать здесь не место). А после смерти Павла… Да, да, после смерти Павла к власти пришел его сын-отцеубийца Александр Павлович, он же Александр I, он же Александр Благословенный…
Так в чем аналогия?.. А в том, что за его спиной истинную власть в России, скорее всего, осуществляла "теневая" вдовствующая императрица Мария Федоровна. "Порфироносная вдова", как сказал когда-то Пушкин, и, кстати, цензура вычеркнула из текста именно эти два слова: ни-ни! Ибо, в отличие от "бедного, бедного" (или "сумасшедшего, сумасшедшего") Павла, Мария Федоровна и впрямь была "чугунной"…
Но не хотелось бы аналогий прямо вот так, сразу, с Предисловия.
Так с чего же? С чего начать?
Может, с жалобы? Да, именно с жалобы на одну важнейшую подробность, заметную от времени правления Павла I Петровича: все мемуары о нем написаны, как правило, недоброжелателями его, и докопаться до истины - ох, как непросто! На это жалуюсь не я: почти все до единого историки его времени заметили сию недвусмысленную каверзу, отчего даже сухие документы его эпохи кажутся пристрастными, каковых честный историк должен бы не принимать во внимание и даже не дерзать на них ссылаться.
Еще. Перепевая один и тот же мотив, два современника, оба ненавидевших Павла, дают сюжет в столь диаметрально противоположных версиях, что кому из них верить - остается по сей день загадкой.
Взять, к примеру, "идиотские" указы императора. Вот один из них: всяк, проходя мимо царского дворца, обязан обнажать голову.
Кто знает, что такое открытое пространство в Санкт-Петербурге, тем более Сенатская (даже еще при декабристах она звалась тогда Петровской) площадь в легкий морозец, не говоря уж о двадцатиградусном с незначительным балтийским ветерком, назовет указ Павла Первого однозначно идиотским. А ведь исполняли! Кляня при этом "сумасшедшего" Павла едва не вслух.
Марина Удальцова, пересказывая историю заговора против Павла, приводит небольшой текст кого-то из мемуаристов (кажется, историка Клочкова):
"Однажды, стоя у одного из окон дворца, Павел заметил пьяного мужика и сказал:
- Вот ведь идет мимо Царского дворца и шапки не снимет.
Спустя долгое время Павел заметил, что на площади перед Михайловским дворцом, в сильный мороз, стоит толпа просителей без шапок.
- Почему это люди стоят без шапок? Сегодня же сильный мороз, - спросил Павел.
- По высочайшему повелению Вашего Императорского Величества.
- Никогда я этого не приказывал, - возразил Павел".
Невозможно прочесть абсолютно все материалы, и потому какой-то исследователь той же темы обошел приведенную цитату и твердо уверен в том, что таковое повеление императора имело место быть. Надо ли уточнять, что у него Павел I получается совершенно другим?
Очень бы хотелось в этой книге ничего не утверждать даже тогда, когда сам в чем-то абсолютно уверен. Формула "А что, если…" мне кажется наиболее приемлемой, когда дело касается Павла, его супруги, его детей и их вторых половин, если таковые имелись. Сразу оговорюсь: быть предельно объективным и у меня вряд ли получится. Сама тема такова.
Сомнения следует оставить на откуп читателю, при этом заранее оговорив вероятность того или иного оглашения. Исключение могут составить цитируемые мною исследователи: они скажут, во-первых, сами за себя, а во-вторых, утверждать или предполагать - не только их право, но и моя обязанность, цитируя или пересказывая, передать смысл без искажений.
А темой книги все же будет история двух взаимопротивоположных русских императриц - свекрови и невестки, Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны.
Ну вот, пока я задавал вам или себе риторические вопросы, вдруг нашел и слова, с которых, пожалуй, не стыдно и не так уж смешно начать повествование.
Итак, начнем, помолясь.

Глава 1
Немецкие принцессы на русском троне

Припомнив генеалогию российских императоров, повторим результат вычислений, проделанных кем-то в годы "перестройки", а может быть, и гораздо раньше. Последний наш самодержец Николай II, убиенный в июле 1918-го в Ипатьевском доме, был русским лишь на 1/128 часть…
Впрочем, что такое русский вообще?
Не подумайте, я не собираюсь разводить здесь тары-бары на тему "кто татарин, а кто еврей". Хочу напомнить про арапа Пушкина, который есть самый русский из русских для многих миллионов, причем постулат этот и доказательств не требует. Как ни странно, обрусение происходило со столь многими иностранцами (иностранками), что может вылиться даже в некий закон, сформулировать который хоть и трудно, однако вполне возможно… Впрочем, и с русскими эмигрантами после 1917 года происходит то же самое за границами России, с точностью до наоборот…
Однако вернемся к венценосцам и венценосицам. Начиная с Екатерин (и Первой, и Второй), возникла традиция жениться русским царям или их наследникам на немецких принцессах. Пруссия (Германия) долгое время была неким "питомником", в коем "выращивались" первоклассные невесты для великих князей российского престола (и не только). Девушки и вели себя соответственно: едва ли не с пеленок знали предстоящую судьбу и готовились к ней. То есть были вполне уверены в том, что осчастливят не токмо супруга, но и его державу с ея многомиллионным населением. И осчастливливали! "Матушка…" - пишет в процитированной депеше Алексей Орлов. Вот как! Душил не "батюшку", а "дурака", - а обращается к "матушке" за индульгенцией: уж извиняй, родимая, порешили твово-то…
А "матушка" была северонемецкой принцессой. Звали ее - Софья-Августа-Фредерика Анхальт-Цербстская. Была она дочерью Христиана Августа, князя и прусского (по службе) генерала, позднее сделавшегося фельдмаршалом и комендантом Штеттина (ныне польский Щецин). Там же, в Штеттине, и родилась наша Екатерина Вторая, то бишь Софья-Августа, 21-го апреля 1729 года. Мать ее - княгиня Иоганна-Елизавета Шлезвиг-Голштинская - приходилась теткой нашему Петру III, а по-настоящему Карлу-Петру-Ульриху, сыну Анны Петровны (дочери Петра) и племяннику императрицы Елизаветы Петровны, голштинскому принцу, который по-русски знал не более своей будущей супруги. Елизавета, прежде Екатерины почти так же узурпировав власть, на самом деле билась не за нее, а за дело: после довольно безалаберной Анны Иоанновны по мере сил восстановила "проект" развития России, автором коего был сам Петр Великий, и старалась ему следовать. Убедившись на собственном примере в том, что получать таким образом российский трон - дело непродуктивное и малонадежное, Елизавета Петровна решила упорядочить сам процесс престолонаследия, для чего и вызвала Петра-Ульриха из Голштинии в Петербург, где он сделался великим князем Петром Федоровичем, приняв православие и "приличное" православному наследнику престола имя. Не знавший ни России, ни его народа, ни даже языка, наследник немедленно был погружен в штудирование того, другого и третьего, а тут и невеста подоспела…