Сулейман Рахман (1946-2019)
СУЛЕЙМАН РАХМАН
МОЛЧАНИЕ
Молчание — затишье пред грозой.
Согласья знак
в созвездии вопроса.
Застылость крови.
Передышка прозы,
готовой стать стихами.
Ритм угрозы
с незримо занесенною косой.
Оно — как сон.
Как звездный мезозой,
что льет на землю свет посмертный свой.
Как крах надежд.
Как взор зари косой.
Как аромат в тугом бутоне розы.
Что в нем тебе мерещится, скажи?..
Вот мудрые, искусные мужи,
мечту отогревавшие свечами,
их связанные крылья за плечами,
и приговор: бессрочное молчанье
под виселицей гнета пли лжи...
Бессмертные, бессильные мужи —
к истории кровавой примечанье!
Иль это просто — прошлое?
Все то,
что отзвучало и отгрохотало,
утратив плоть и суть?
Пустая тара
для чьей-нибудь фантазии бездарной
пустая тара или решето?..
А может быть, напротив — это в нем
хранится, дозревает все, что было,
вся мощь самоотверженья и пыла,
любовь и свет, которых не убила
петлей и пулей, ложью и огнем?
И как в огне,
что ночью или днем
пылает над торжественной могилой,
бросок Матросова в нем сохранен
и духа эрджигитовского сила?
И, как в безмолвном пламени зари,
в нем все былые воскресают зори,
и крик и гнев задушенные Зои,
взывающие к завтра:
говори!
Молчанье губ закушенных,
и глаз
завязанных или глядящих немо,
рук, за спиною скованных,
и фраз,
себе, живому, сказанных не раз...
Молчанье страха — и молчанье гнева.
Несчастные. издерганные рты...
Земли молчанье — и молчанье неба.
Молчанье тайны — или пустоты.
Позор молчанью, если нужен крик
иль беспристрастно сказанное слово,
позор ему,
когда им был прикрыт
грех беззаконья, жадности и злобы.
Но славлю я молчанье той поры,
когда молчанье — лучше, чем мычанье,
и бульканье похлебки в грязном чане,
и славословья громкие пиры.
Вот я стою перед молчаньем стен,
что пережили миллионы судеб,
и царств, и поколений, и систем..
Стоят, молчат. И никого не судят.
Хоть в прах давно рассыпалась сама —
рука, что их сложила, не слаба,
и славу добывала не речами.
И вечного творения молчанье
мне открывает
больше, чем слова...
Перевод с узбекского Александра Наумова