Пахлаван Махмуд (XIII век)

Пахлаван Махмуд (XIII век)

* * *

Сто раз я клятву повторю такую:
сто лет в темнице лучше протоскую,
сто гор в домашней ступе растолку —
чем истину тупице растолкую.

* * *

Строитель небосвода, вечный зодчий,
что за день ты возвел — обрушишь к ночи.
Мечети своды и законов свод,
едва уйдем, подточит время тотчас.

* * *

Вина — виной: ей кара — искупленье.
Несправедливость горше преступленья.
В своих заплатах вор не виноват.
Чем зло пышней, тем мерзостней терпенье.

* * *

Есть время — с мудрецом за чашей посиди,
с прекраснейшей лицом, сладчайшей — посиди.
Нет тех и нет других — не трать досуг напрасно:
один — не будь глупцом! — за чашей посиди.


* * *

Мы веселы — и день нам не приносит горя.
И, получив одно, не жаждем взять другое.
Не морщим утром лоб: а будет ли обед?..
Не просим — и дано нам щедрою рукою.

* * *

Я не сгорю в огне, в плавильне печи жаркой:
я злато, а не медь под позолотой жалкой.
Я солнца яркий луч — не блеклый блеск луны,
не тусклый, в пятнах, таз, начищенный служанкой.

* * *

О сердце, не мечтай о шелковых одеждах
и тех, что на тебе, не рви в пустых надеждах.
Коль хочешь жить легко, так блеском взор не тешь
и прихотям чужим не следуй безудержно.

* * *

Все спутники мои взирают свысока —
как царственный букет на венчик василька!.,
Беседы я веду лишь со своею тепью —
как мальчик о зеркалом, как с берегом река.

* * *

Мне пыль чужих шагов па сердце не садится.
Обид не наношу — и не спешу сердиться.
От ложной гордости судьбою — я далек;
зато в самом себе мне нечего стыдиться!

* * *

Неспешно жизнь прожить — иль вечно торопясь
халат из шелка шить, носить ли вечно бязь —
не все ль равно? Глупец слывет недолго мудрым...
Но горе чистому, затоптанному в грязь!

* * *

Не пей с пройдохой, хоть и в маске друга.
Тут сеть кругом, приманка в центре круга.
Беги лукавых, если прям душой —
стрелой прямого от кривого лука.

* * *

О, если хочешь стать и вправду падишахом —
так будь слугой для всех! Стелись, как след за шагом
Чтоб стать короною, носимой па челе,
водою будь для рук и под ногами — прахом.

* * *

На троне будь царем, мужчиной будь в дому,
и чести не вверяй дувалу одному.
А-ветке стоит раз за стену перегнуться —
и тянут руку все к урюку твоему.

* * *

Когда б мы этот мир могли исправить силой —
обрушило б добро все тропы злобы хилой!
Но мир — подобье нард: всего один бросок —
и жалкое грозит великому могилой...

* * *

На плов в чужом котле кидать не стоит взора.
На пышный званый той позор идти без зова.
Ломоть свой черствый, свой глоток воды —
стократ полезней пиршества чужого.

* * *

Мой ярый дух — огонь, что все вокруг расплавил.
И эти реки слез мой заливают пламень.
А глина, что на тех замешана слезах, — я сам!
И я, гончар, собой гордиться вправе.

* * *

Из-за тебя в душе горит на ране рана,
насмешек рой — и в рай за мной помчится рьяно!
Кто может мирно жить под игом дней твоих?
Ты рано в мир пришел — мир нас покинул рано!

* * *

Хоть будь сильней слона — живи скромнее мыши,
Став знатного знатней — садись и нищих ниже.
И не считай грехи в чужой живой душе,
а если услыхал — прикинься, что не слышал...

* * *

Спросил красавицу: что цедишь ты слова?
Одно другому вслед скользит едва-едва!..
Ответила: смотри, как мал мой ротик алый —
в нем слово помещу, по уж никак не два!


* * *

Два черных глаза, близкие соседи,
меня спросили: «В чьи попал ты сети?»
Я зеркало им показал в ответ:
вот ловчие, хитрейшие па свете!

* * *

Я болен! Я болен! Теряю терзаниям счет,
кружась мотыльком у свечи этих пламенных щек.
К ногам, опаленному, пасть мне судьба посулила,
и пламя мои пожелтелые крылья влечет...

* * *

О сердце, ты опять в силках ее волос,
склонилось перед ней покорней гибких лоз.
Смотри — ведь ты еще в обрывках прежней сети! —
а в новую уже попасться довелось...

* * *

Порой клянусь: покончено с любовью —
с потерями, печалями и болью.
Но где-то мимо девушка пройдет —
вновь на безумство я готов любое...

* * *

О сердце, ты само себя в страдальцы прочишь,
безумством собственным свой краткий век порочишь.
Ты ищешь каждый день из тысячи одну —
и вечно новую! Она ж — не лучше прочих...

* * *

Итог свиданий — горшая разлука.
Из всех страданий горшее — разлука.
Душе и телу разлучиться — смерть.
Так и с тобой нам тоже смерть — разлука

* * *

Любовь — что за пламя, вовек по дающее дыма!
Печаль — что за песня, без звука идущая мимо!
Желание — суть, что отсутствует, жар, что не жжет!
О видимость счастья — невидима, необходима...

* * *

Пусть минет глаз дурной ее хмельные взоры,
не тронет сладких уст горчайший вкус позора.
Всевышнего прошу: да сжалится над пей —
бедою стройный стан согнет, как лук — нескоро!

* * *

Ищу любимую в сиреневом дыму.
Где улица ее и дверь в ее дому?
Хайяма я хмельней, и винными парами
и самый ад, ей-ей, до неба подыму.

* * *

Полны в рассветный час росой тюльпанов чаши,
и тихий птичий стон ловлю я прозвучавший:
«Вставайте... належитесь под землей!
Наш — только час. Не упускайте часа!»

* * *

О друг, не будем жить ненаступившим днем.
Сочтем за лучший — мне в котором мы живем.
Ведь завтра — уходить! Хоть, может, рядом ляжем,
но так семь тысяч лет и пролежим молчком...

* * *

Нас убила любовь, она сделалась нашей могилой.
Нас беда породила — немилых на родине милой.
Вой твой рай, о аскет! А для нас, для хмельных соловьев,
ад, как сад, расцветет на пределе подлунного мира.

* * *

Белой розы лицо еще в маске тумана покуда.
В пыльном сердце еще только жажда дурмана покуда.
Ах, не спи, о краса,  ведь рассвет не окрасил сады!
Это время вина, а для сна — еще рано покуда.

* * *

Мы свободны от пут, нас в стенаниях не уличали,
хоть вкушаем, как все, ежедневную пищу печали.
Ибо трезвости нам неизвестен ни запах, ни вкус,
и глаза веселы, что свидания нам назначали.

* * *

Сладко жить близ любимой, в томленьи и нежном пылу.
Ветер гладит поля, как атласного платья полу,
Это счастья весна, это наша пора, поспешите!
А другая придет — нас не будет на этом пиру.

* * *

Есть лишь одно из двух: приказывать — иль слушать,
быть властью — пли тем, кто этой власти служит.
Как зла ни сторонись — ты рядом с ним живешь.
Быть сильным — хорошо. Быть беззаботным — лучше!

* * *

Я нарушил обеты — пошли в утешенье вино,
чтобы душу мою разрешило от ноши оно.
Потуши мой пожар! Эту чашу наполни скорее,
дай хотя бы воды, коль вина уж найти не дано.

* * *

Один неверный шаг — ив пропасть путь направишь.
Не доверяй тропе, в полночный путь отправясь.
А в дом к друзьям войдя, на страже стой у чувств —
чтоб зависть или злость неслышно не подкрались.

* * *

Нищий дервиш о людях заботится больше, чем шах:
что прошел и услышал — осталось в душе и ушах.
Если трещины в стенах — торопятся дом перестроить.
Если трещина в сердце — весь мир переделать спешат.

* * *

Я в слово влюблен, и таких же влюбленных ищу,
чтоб в душах затеплить высокого чуда свечу.
Вы чуете смысл, но щемящее таинство слова
немногим покуда по сердцу, да и по плечу.

* * *

Эти точки в тетради — не сердца ль сожженного пепел?
Все, что тут я писал, — я ночной темнотою пометил.
Что мне черные ночи? И что мне упреки свечи,
если светоч мой — разум, и дух, как светильники, светел?

* * *

И полепо и уд — оба нынче в единой цене.
И Халил и Нимвруд — оба нынче в единой цепе.
Заложило ль вам золотом уши, что вопль ослиный
с тем, что пел вам Дауд — тоже нынче в единой цене?

* * *

Уж коли путь твой крив — беда идущим прямо,
о небо наших дней, ничтожного оправа!
Так: мудрецы в пыли, глупцы вознесены...
Испепели, господь низвергни мир неправый!

* * *

Взгляну, открыв глаза, — нахмуренные брови,
печаль со всех сторон, страданье в каждом слове.
А посмотрю ли вниз — и в зеркале колен
согбенного себя увидеть мне не внове.

* * *

Непрочно в мире все. Боль входит, свет стирая.
Живую радость дня съедает мгла сырая.
Живи, смежив глаза: глядит небытие везде
сквозь щели старого сарая.

* * *

Кто мог нам парой стать — тот не был в мире дан нам.
Л здесь и преданный с предательским приданым.
Закону верности нет верных на земле —
в дому заблудших душ, среди детей Адама.

* * *

Чтоб быть навеселе — отпей чуть-чуть глоточек.
А будешь не в себе — слезой источит очи!
Вот так и брага лет: чуть пригубил — хорош!
А если дальше пьешь — уже и жить не хочешь...

* * *

Очистив медный лист от пятен и от ссадин,
до блеска зеркало отшлифовал я за день.
И, глянув, все своп увидел в нем грехи!
И о чужих забыл... а был до них так жаден!

* * *

Господь, не оставляй бесплодным жизни древо,
не дай мне опьянеть от зависти иль гнева
и под чужим ярмом заветные года
бесплодно раскидать направо и налево.

* * *

Пустыней бытия, о друг, идти нам трудно.
Остановиться вдруг на полпути — нам трудно,
Твердим: «Во всем, во всем твой промысел, аллах!»
Но в этом всем, ей-ей, его найти нам трудно.

* * *

Мое сознание — тюльпан с сожженной сердцевиной.
Уста бутона — глубь очей — омыты влагой винной.
И чаша сердца слез полна — заполнена до края!.
И в каждом ухе — всех земных стенаний половина.

* * *

Убого я живу, несчастьем покоренный —
как этот черный ствол, давно лишенный кроны.
Корона на челе, быть может, и легка,
но тяжести чела не облегчит корона.

* * *

Да, ночь беременна, но что она родит?
Теченье времени во что нас превратит?
Что было до сих пор — мы знаем. Что же дальше?
Мир повторяет все — но нас не повторит.

* * *

Так рыдал я вчера — и душа посветлела от слез.
Низвергались они, как янтарные градины с лоз.
Словно смыло всю пыль с помутнелого зеркала сердца
или празднество ливня над полем сухим пронеслось.

* * *

Кто близорук душой — с таким общаться худо.
Провидец — как алмаз среди земного люда.
Путь к лучшему искать напрасно без любви,
Гончар в уме у нас, когда в руках посуда.

* * *

Если разум — арык в саду, ты — живая душа в арыке.
Если есть у Вселенной лик — ты румянец на этом лике.
Испариться тебе нельзя предрассветной росою с роз —
ты душа всех цветов в саду, плоть и запах любой былинки.

* * *

Ходжа, к чему считать богатство — высшим саном,
и весь свой век мечтать — и все о том же самом?
Лишь саван нам с тобой достанется в конце!..
II долго ль он еще прослужит, этот саван?..

* * *

Булыжник не сверкнет, как лазурит,
и полночь солнцем рас не озарит.
Не ожидай от богача напрасно,
что он себя для бедных разорит!

* * *

Не жалуйся, жадный, па этот порядок земной.
Я горстка земли, и меня не испачкать землей.
Я в море плыву, не возьму и травинки на берег.
Все злато — тебе, остальное оставишь за мной.

* * *

О, зависть золота не обесценит взглядом!
Страсть не сметет ума, хотя бушует рядом.
Зло — смрадный смертный пес. Добро — речной поток.
И эту реку псу не опоганить смрадом!

* * *

Грехами к миру бренному прикован,
души одежды распахнет при ком он?
Простой змеей до хаджа был ходжа.
А возвратись, он сделался драконом!

* * *

Где честных кров — могильная плита,
где маска зла — улыбка в пол-лица,
быть верным псом у верного — почетней,
чем первым слыть лицом у подлеца.

* * *

Небо, нет во мне воли, на пламени боли калимой.
Пыль на зеркале сердца, и путь остается недлинный.
Ты усилий не трать, переделать не пробуй меня:
глину сколько ни мой, она так и останется глиной.

* * *

Раскрыв тетрадь души, как розы оперенье,
на ветер пыль стряхну, отброшу буден бремя.
Но разум и душа — песочные часы,
где пепел наших лет пересыпает время.

* * *

В этом мареве мира дивимся, как встарь:
этот свод полукруглый — вселенский фонарь!
Эти куколки — мы под стеклом закругленным.
И светила фитиль, и привычная гарь...

* * *

Так темен свет в душе — кладбищем сад поник,
и розовый бутон — как вздувшийся гнойник.
Коль пересолен суп — не скажешь, что без соли,
что ж пресен я и жгуч в один и тот же миг?

* * *

Безумия кинжал на пояс мы нацепим,
но жизни нашей лук — на знание нацелим.
О да, я раб небес, дыханье — цепь моя,
но землю я познал, и только этим ценен.

* * *

Полжизни провели за знаньями в погоне,
а там — богатству вслед неслись еще покорней...
Но бог нас одарил секретом бытия:
теперь презрели все — и вот живем в покое.

* * *

Разбился солнца круг об острый край земли,
и жаркой крови дня потоки потекли.
И скрыла лик луна, Зухра остригла косы,
и в траур ночь-вдову поспешно облекли.

* * *

Я за дни воздержанья остался без сил и без соли,
вкус к посту потерял, вкуса пищи не чувствую боле.
Воды дней протекли да и вымыли вкус из всего,
ветер дунул вослед, выдул вкус наслажденья и боли.

* * *

Мудрости мед добывал. Не было дня или года,
чтоб меня не добивал бранью и домыслом сброда.
Злобные осы толпы жалят на каждом шагу!..
Все оттого, что несу сладкую капельку меда.

* * *

Слез наших хватит тысячам потомков:
исторгло время тысячи потоков!
Ной прожил тыщу лет — лишь раз видал потоп.
Я ж видел в жизни тысячу потопов!

* * *

От смерти нет лекарств. И что пред ней — законы?
И дервиш, и султан — ей все равно покорны.
Пусть Кермоншах скормил себе Кермон —
полям Кермона сам он служит кормом!

* * *

Я видел спящих на земной нос гели,
и тех, что спят в земле, чьи ложа опустели.
А сколько есть других во тьме небытия!
Тех, что придут еще, тех, что давно истлели...

* * *

Кто мир моей души поднимет из руин?
Постигнет груз грехов — и сделает своим?
Ко многим славным я паломничал могилам.
Придет ли кто к моей, ответь, о Азраил?

* * *

В час суетный, в жару, рискни в тени усесться,
чтоб в гаме рыночном свое услышать сердце.
Немытый раб, к святыне прикоснись! —
и, смертный, с вечностью на миг вступи в соседство...

* * *

Не знал мой бедный дух ни радости, ни грез,
свободы от забот, от горя и угроз.
Что пользы? Жизнь моя, такая дорогая,
бесплодно пронеслась, пропала ни за грош!

* * *

Начала не вернуть, коль до конца ты дожил.
Сколь горек этот путь! — твердишь себе, итожа.
Сто лет живи — и все же встретишь смерть.
Сто стран пройди — и всюду встретишь то же.

* * *

Мы с верой шли сквозь мир — и все же в малой мере
мир плоти в мир души преобразить сумели.
Все семь десятков лет я думаю о том!
В испуге мы пришли, уйдем в недоуменьи..

* * *

В последний час земли нес ангела, не с черта,
а с бедных смертных — с нас потребуют отчет»!
Но им ведь всё дано... а мы — что мы могли?
Прости, о судия, но здесь неладно что-то.

* * *

Создавший воды, твердь, вселенной карусель,
и сердце, что песет печать печали всей,
п лалы сладких губ, и локонов спирали —
зачем ты все укрыл землею черной сей?..

* * *

Стихи, на злобный мир мы с вами не похожи,
И к тем, кто нас хулит, добры мы будем тоже.
Коль ветку гнут плоды, так ей не до обид,
хотя б и камнем их старался сбить прохожий.

* * *

Глянь на дорогу: путники ушли.
Все сверстники и спутники ушли.
Путь опустел; все близкие — далеко…
Пора идти — а спутники ушли.

Перевод Александра Наумова

* * *

Сказать всю суть в словах немногих рад я:
Цените каждый миг, пока мы вместе, братья.
Слетелись чудом мы под счастия крыло,
А разлетимся – трудно вновь собраться.

* * *

Всей нашей жизни смысл мы видим только в том,
Чтоб счастье принести в сердца и каждый дом.
Иди же к нам: комар орлом здесь станет,
И муравей переродится львом.

* * *

Душа, внимая злым, будь очень осторожна:
Ведь все, что вне любви – поддельно или ложно.
Что разлучит с душой? – одна кончина:
При жизни с ней расстаться невозможно.

* * *

Кому-то этот мир, как будто счастьем мечен,
А кто-то скорбью в нем с лихвою обеспечен.
А мне он кажется могилой ненасытной,
Что дня не проживет без жертвы человечьей.

* * *

Те мусульмане лишь, кому сердца все рады,
В их благочестии сомнения не надо.
Но кто приносит боль – тот еретик –
И пост с молитвой не спасут от ада.

* * *

Ты помнишь ехавшего в Мекку? – он вернулся.
Покинул нас змеей – драконом обернулся.
Не обольщайся, что лицом он к Каабе –
Душой он точно от Аллаха отвернулся.

* * *

Имущий, ты простак в своих мирских делах:
Утрата золота в тебе рождает страх.
А ведь в конце весь скарб – один лишь саван,
И тот достанется ль тебе – решит Аллах.

* * *

В душе моей печаль справляет торжество:
Так много в мире зла – не назовешь всего.
И если кто-то счастлив в этом мире,
То или мир – не мир, иль он не из сего..

* * *

«Что значит жизнь?» – спросил я старца так.
Сказал он: «То свеча и мотылек и мрак».
– Но кто же тот, кто ею мог прельститься?
– Невежда, пьяница, или простой дурак.

* * *

Хоть не верна она – я разлюбить не смог:
Я верю, для меня ее лишь создал Бог.
«Все! Хватит!» – я кричу, но сердце молит:
«Побыть, опять побыть у этих милых ног».

Перевод с фарси Матназара Абдулхакима и Николая Ильина

• Назад
• Вперёд