Давлятбек Саъдуллаев. Газель – жемчужина поэзии

Газель – короткое любовное лирическое стихотворение – появилась в персоязычной литературе уже в ХI веке, восходя к любовной песне. Одним из первых ввел этот жанр в письменную поэзию основоположник персоязычной литературы Рудаки (858–941). Известные поэты Х века Шахид Балхи, Дакики, Кисаи Мирвази, Рабиа Балхи и другие пробовали свои силы в создании газелей. С момента своего формирования газель исполнялась-пелась или декламировалась – под музыкальный аккомпанемент.
Пройдя через творчество таких выдающихся мастеров стиха, как Масуд-и Салмана, Анвари, Хакани, Камол Худжанди, газель достигла своего высочайшего расцвета в беспримерном поэтическом искусстве двух великих лириков – Шейха Саади Ширази (1184–1292) и Хафиза Ширази (1320–1389).
В первой половине ХV века газель приобрела широкое распространение. Большой популярностью пользовались газели Неъматуллаха Вали, Касима ал-Анвара, Исмата Бухараи, Катиби, Хияли Бухараи, Шахи Сабзавари, Озари, Тути, Туси и др.
Во второй половине ХV века газель завоевывает ведущие позиции среди поэтических жанров. Знатоки изящной словесности, в том числе и Абдуррахман Джами, называют это время «веком газели».
Классическая газель – это монорифмическое стихотворение, 5–12 двустиший, с парнорифмующимся первым бейтом, который в средневековой поэтологии носит название мабда (начало). Последний бейт газели, называемый хатиме (завершение), включает в себя литературное имя поэта – тахаллус.
Газель – любовно-лирическое стихотворение, описание красоты возлюбленной и переживаний, связанных с неразделенной любовью, – составляет основную тему газели. В газели развиты также гедонические мотивы – прославление вина, красоты природы, радостей жизни:

Осень… Осыпались всюду листы винограда…
Так же и в жизни людской есть пора листопада.
Стал златоцветным зеленый ковер, и готов он
Вскоре принять серебро из небесного клада.
Сад приумолк… Если слышим глаголы, предлоги,
То назовем их предлогами бегства из сада.
Жить перестала трава до весны; спят деревья, –
До воскресенья из мертвых им выспаться надо.
Ныне повсюду колючки свои разбросали
Розы, в которых недавно была нам отрада.
Лишь кипарису несчастье цветов незнакомо:
Он, кипарис, не боится ни ветра, ни града.
Пусть же и он свои листья рассыплет, – я знаю,
Скоро из острых колючек весна будет рада
Новую завязь извлечь, – так Джами, ты из сердца
Острые мысли извлек, ибо в этом награда!
(пер. С. Липкина)

Абдуррахману Джами принадлежит выражение: «среди жемчугов – разновидностей поэзии – нет жемчужины изящнее и благороднее, чем газель». Большая часть  (девять десятых) газелей Джами состоит из семи бейтов (двустиший).
Средневековая поэтология требовала, чтобы каждое двустишие отличалось смысловой и художественной завершенностью, являло собою самостоятельное поэтическое высказывание, дабы стихотворение уподобилось нити, на которую нанизаны прекрасные – каждая сама по себе – жемчужины. Особая песенная мелодичность, изящная лексика, радующая воображение образность, художественная экспрессия – всё это характеризует жанр персоязычной газели.
Газели Джами – это лирическая классика средневековья. Художник большой эмоциональной силы, Джами создал высокие образцы поэзии любви в её земном, человеческом понимании. Мы найдем в его газелях всю гамму любовных переживаний: надежду влюбленного и его отчаяние, самоуничижение и гордость, пылкую страсть и терпение, нежность и гнев:

В саду словесном соловей таланта, данного Творцом,
В семи двустишьях создает напев живой, созвучий строй.
В любой газели – «Хафт пайкар» хранителя казны Ганджи,
И сто сокровищ смысла в ней, когда сумеешь, ты открой.
Семь бейтов – суть одна газель, а каждый бейт – из двух мисра.
Не возмущайся, что газель зовут «семеркою двойной».
Пусть будет бейтов шесть иль пять, по сути это та ж газель.
Ты вглядывайся в грани строк, следи за тайной их игрой.
(пер. В. Державина)

Тонкой кистью рисует Джами традиционный образ прекрасной возлюбленной, её затмевающую всё красоту, властность, непостоянство и жестокость, влекущие поэта неизменной надеждой. В окружающей природе поэт видит образные аналоги красоты кумира и своих любовных переживаний. Любовное страдание не лишает газель светлой тональности. Поэт, согласно литературной эстетике времени, сам любуется силой своей страсти и муками:

Кровью сердца без тебя грудь моя обагрена,
И кровавая глаза покрывает пелена.
В плен ты взять меня смогла, но раба не добивай,
Жалок я, но жизнь моя вся тебе посвящена.
………………………………………………..…
Плоти я, Джами, лишен. Скорбный вздох я, долгий стон,
Я рыдающий рубаб, в песне боль моя слышна.
(пер. Т. Стрепневой)

В то же время любовь для него – праздник жизнеощущения, разделить этот праздник с ним он предлагает и читателю.
Повествование о любовных страданиях во многих газелях не лишено юмористической окраски; заключительный бейт газели, который по традиции поэт обращает к самому себе или подводит в нем итог своему состоянию, звучит чаще всего как забавный пуант – остроумная, иногда неожиданная для читателя концовка.
В лирическом творчестве Джами представлены и самые малые из стихотворных форм: рубаи – четверостишия и фарды – одиночные бейты.
Четверостишия принадлежат к исконно народным, старейшим формам персоязычной поэзии, по популярности и жизнеспособности не имеющим себе равных. В классической поэзии персоязычных народов, с их высокоразвитой культурой слова и выраженным стремлением к афористичности мышления, жанровая форма четверостишия достигла степени совершенного искусства и пополнила мировую поэтическую сокровищницу. Классическое четверостишие развилось в жанр широкой тематической емкости: любовь, вакхические эпикурейские мотивы, философия жизни, сетования на судьбу – сюжеты и темы рубаи столь многообразны, как и пословицы любого из народов мира.
В творчестве Джами встречается разновидность рубаи – дубейти, отличающаяся от рубаи только нестандартным стихотворным размером (хазаджом) и иногда самим способом рифмовки.
В еще большей степени афористичность присуща фарду – бейту. Фард – это лаконичное, строго организованное поэтическое высказывание, своего рода крылатая сентенция нравственного, социально-этического, дидактического и философского содержания. Такого рода литературные пословицы – хикматы – мудрые изречения в поэтической форме – были очень распространены в средневековье. Согласно литературной моде ими обильно уснащали произведения литературы, научные и богословские сочинения, «зерцала» и политические трактаты, дипломатическую и личную переписку, они широко употреблялись в личном общении людей:

Обретшему бальзам не задавай вопрос,
Какие муки он познал и перенес.
Ты слушай мудрецов и, виноград вкушая,
Не спрашивай о том, в каком саду он рос.
(пер. Н. Гребнева)

В диванах Джами есть и строфические формы средневековой поэзии, образцы их представлены в собраниях сочинений поэта, изданных в последние годы. Это тарджибанд, составленный из нескольких газелей, написанных единым стихотворным размером, каждая из которых имеет свою собственную монорифму: строфы газели заключаются одним и тем же повторяющимся в виде рефрена бейтом. Более усложненное строфическое стихотворение – таркиббанд, в котором строфы газели завершаются каждый раз новым бейтом, а завершающие бейты образуют самостоятельную газель. И мураббаъ – четырехстрочник – редкий вид строфической газели, где каждая строфа состоит из четырех строк с монорифмами.
Мелодические и эмоциональные строфические стихи близки народному песенному творчеству. Газели Джами вошли в репертуар народных певцов, афористические строки его стихов получили широкое устное обращение как народные пословицы.
Помимо этих распространенных форм средневековой поэзии, Джами творил и в других, более сложных поэтических формах. Читая газели, нельзя не заметить в них некий повторяющийся круг мотивов и образных средств. В этом кажущемся однообразии следует видеть определенную литературную норму эпохи, отличительные черты национальной эстетики восточного средневековья.
Лирика Джами, «нет жемчужины в поэзии изящнее и благороднее которой», предлагает русскому читателю несколько непривычную для него систему художественных ценностей, характерную для национальной эстетики восточного средневековья. Филигранное мастерство Джами-лирика, его глубокая философичность и афористичность, обращенность к сокровенным всечеловеческим чувствам – Любви и Доброте – делают поэзию Мастера актуальной и сегодня:

Мир наш светом наполнен во все времена,
Человеку в нем радость прозренья дана…
(пер. Ю. Мальцева)

«Звезда Востока», № 2, 2016

_____________

Давлятбек Саъдуллаев. Кандидат филологических наук, почетный профессор Кабульского университета и Ургенчского филиала Ташкентской медицинской академии, членкор Российской академии педагогических и социальных наук. Родился в 1947 г. в Ташкенте. Автор многочисленных монографий, учебных пособий, словарей, научных статей. Неоднократно награжден за успехи в преподавательской, организаторской и дипломатической работе.

• Назад
• Вперёд