Нодир Норматов. Последнее завещание Рузы Чарыева (роман-эссе)

Нодир НОРМАТОВ

ПОСЛЕДНЕЕ ЗАВЕЩАНИЕ РУЗЫ ЧАРЫЕВА

Роман-эссе

Нодир Норматов известен и как искусствовед, и как писатель. Вышедшие из-под его пера роман «Баригал», «Рассказы Кухитанга», сборник повестей «Голубые орехи», книги «Птицы над оврагом», «Дом, где живет радуга» уже нашли признание читателей.
Роман-эссе был собран из личных наблюдений Нодира Норматова, бесед автора с Рузы Чарыевым, дневниковых записей художника. Простым и доступным языком книга повествует о детстве и юности Рузы Чарыева, значительных событиях его жизни и даже пытается проникнуть в «святая святых» творческий мир художника и показать процесс создания полотен.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Искусство – шаг из видимого и
понятного в скрытое и непостижимое.

* * *

Воспоминание – одна из форм встречи.
Джебран Халиль Джебран

КРАСОЧНЫЕ ДВЕРИ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Кишлак Вандоб расположился у самого подножия гор, лето сюда запаздывает. Вернее, весна не торопится убирать приданое, выставленное всем напоказ. Удивительное это зрелище, когда и весна еще не отцвела, а уже в свои права входит лето.
Наступила та пора, когда созрел урюк и на деревьях стали появляться первые желтые листья. Однако рядом, в двух шагах от нашего дома – на склонах гор все еще буйствовали цветы и травы, их высота на некошеных лугах достигала колен, а над нами кружили белые, оранжевые, желтые бабочки. Если пойти в сторону водопада, многоцветие красок ослепит вас. И вспомнится детство. Какое это счастье – спрятаться в непроходимых зарослях и о чем-то мечтать! От аромата цветов займется дыхание. Слух будет ласкать пение птиц.
Я был один в комнате и наслаждался зрелищем таких вот пейзажей, сделанных накануне.
Рузы ака с самого утра рисовал на фоне далеких гор мальчишку, раскладывавшего на крыше глинобитного сарая урюк для сушки.
Я открыл дверь и вышел на улицу. И сразу почувствовал тонкий аромат полевых цветов. Их оставила возле дома девчушка лет десяти, живущая рядом с детским оздоровительным лагерем. Имени ее мы не знаем. Когда заговариваем с ней, она молчит. Лишь сверкает глазами-бусинами и убегает. Цветы даже не привяли, они были все еще свежи и нежны. Для этой девочки Рузы ака нарисовал картину, где изобразил ее на фоне рощицы. С тех пор она и привязалась к Рузы ака. Для художника даже самый обыкновенный цветок – «замечательный», вот и носит девочка нам охапками эти цветы.
Назавтра, под вечер, Рузы ака исчез. Разыскивая его, я обошел окрестности лагеря. Оказывается, у дочки сторожа потерялись бараны. Рузы ака отправился с ребятами на их поиски. В ту ночь он вернулся промокшим до ниточки. «Знаешь, я видел камни, которые сияют даже в темноте. С таким явлением мне раньше не приходилось сталкиваться», – говорил он вне себя от счастья. Проснувшись утром, я не обнаружил Рузы ака. Он вернулся ближе к обеду с новым этюдом. «Если бы бараны не потерялись, я бы никогда не увидел тех удивительных мест», – сказал он.
Накануне осени мы покинули эти места. Рощи на склонах гор понемногу обретали желтоватую окраску, речки становились полноводнее день ото дня. На улицах кишлака, давшего нам временный приют, начинался листопад, многое в природе стало незаметно меняться. Костер, разожженный детьми, дочку сторожа, приносившую каждое утро цветы, картину туманной ночи, когда они искали пропавших баранов позднее я находил в его произведениях, все эти картины получили творческое преломление под проницательным взглядом художника, стали яснее и ярче.
Со времени нашего первого совместного с Рузы Чарыевым путешествия прошло уже без малого пятнадцать лет. Где мы только не побывали за эти годы, о чем только не говорили и не спорили далеко заполночь. Однажды мы с художником услышали интервью Чарыева по узбекскому радио.
«Ташкентская школьница Катя Ермукова мечтает стать художницей. Что нужно для этого сделать? – спрашивает она. Ответить ей мы попросили заместителя председателя Союза художников Узбекистана, заслуженного деятеля искусств республики Рузы Чарыева. Судьба этого узбекского художника типична для всех одаренных молодых людей нашей страны. Перед ними – широкий простор для любого творчества, для них открыты все пути к овладению избранным делом.
Послушайте, что говорит Рузы Чарыев: «Дружочек Катенька! Тебе очень хочется стать художницей? Это чудесно, что такая мечта овладела тобою с детства. Но запомни: для того, чтобы стремление твое осушествилось, нужно упорно добиваться поставленной цели. Нужно хорошо учиться и неустанно работать в избранной области. С самого детства.
Расскажу о себе. Я из далекого кишлака Пашхурд, – есть такой в Сурхандарье. Мне было несколько месяцев, когда мы с братом лишились родителей. Мы не знали материнской ласки. Воспитывался я в Шерабадском детском доме, потом в Термезском. С самого раннего возраста очень любил рисовать, – никогда не расставался с цветными карандашами.
При Термезском краеведческом музее организовали кружок юных археологов. С увлечением я начал в нем заниматься. Мы совершали интересные походы. Нам поручали зарисовывать природу, и в моем альбоме появились и голубые Бабатагские горы, и волны капризной Амударьи, и зыбь песков под раскаленным солнцем. В музее работала художница Наталия Николаевна Попова. Она обратила внимание на мои зарисовки, стала учить меня рисовать. Часто рассказывала о творчестве великих мастеров кисти. Советовала мне посвятить свою жизнь искусству. Вскоре я закончил школу и по ее совету поехал в Ташкент – держать экзамены в художественное училище имени Бенькова. Представь себе, меня приняли! НО не прошло и года, как меня призвали в армию. Яркие пейзажи родного Узбекистана сменили живописные карпатские горы – там я обучался воинскому делу. Однако каждую свободную минутку использовал для зарисовок. И когда через четыре года вернулся в училище, привез с собой множество этюдов. Меня сразу перевели на второй курс. Закончил училище и меня направили в далекий Ленинград – продолжать учебу в Академии художеств. Неповторим зтот дивный город с его дворцами, картинными галереями, скульптурами Летнего сада с его «в гранит одетой Невой». Казалось, сама атмосфера Петровского града насыщена высоким искусством, духом великого Пушкина. Там я учился живописи, знакомился с творчеством многих мировых гениев.
Наконец закончил и академию, получил диплом с отличием, вернулся в Ташкент. Жизнь моя богата и плодотворна. Возможность отдаваться живописи – великая рядость и счастье. У меня своя художественная мастерская. Участвую в выставках. Мои произведения удосужились показать на республиканской выставке «Наш современник». Была организована и персональная выставка – это мой творческий отчет перед родным городом.
Путешествия по странам мира раздвигают горизонты творчества. С новыми впечатлениями возникают и новые темы. Я много видел во время поездок, познакомился с искусством народов Африки, любовался в подлинниках шедеврами итальянских гениев, созерцал в Греции классические образцы эллинской архитектуры и ваяния. Был в Швеции, Румынии, на Мальте...
И все же история моей жизни, пожалуй, ничем не примечательна для условий нашей страны. Ведь каждый из вас, ребята, может избрать себе любимое дело. И если простой кишлачный мальчишка смог свободно стать художником, значит, любой может добиться такого же успеха.
Поэтому, милая Катюша, не отступай от задуманного. Рисуй все свободное время и когда-нибудь покажешь свои альбомы художникам. Желаю тебе удачи, дружок!».
После такого интервью Рузы ака признался мне:
– На встречах многие, чаще всего дети, спрашивают меня: как вы стали художником? Я отвечаю им, что стал художником благодаря тому, что постоянно учился и достиг каких-то успехов в живописи, из-за неустанного труда, что рисовал без устали. Говорю, что сама жизнь воспитала меня как художника… И все же нутром чувствую, что сказанного мною мало. Если бы мы вдвоем затеяли книгу, то уж она стала бы ответом на все их вопросы…
Эти слова послужили для меня отправной точкой для работы – я стал записывать высказывания художника об искусстве, о жизни. Вначале я хотел написать книгу от имени Рузы ака. Позже увидел, что в канву повествования вплетается то, что я знал, слышал о художнике, мои личные наблюдения. Так, книга стала результатом двух точек зрения – автора и художника. Самая главная ее цель: появление третьей точки зрения – читателя – на искусство, новый взгляд на жизнь, новые мысли.

ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА

Маму я не помню. Мне едва исполнилось восемь месяцев, когда она заболела тифом и умерла. А вслед за ней вскоре умер и отец. Об этом мне рассказывала тетя, дожившая до глубокой старости и умершая в девяностолетнем возрасте. Я родился в неспокойное, голодное время. «Когда начали создаваться колхозы, стало твориться что-то неладное. Множество людей, будь то ремесленники средней руки, грамотные люди, знавшие арабский, или баи и купцы – по чьему-то оговору, по навету, без суда и следствия оказывались в тюрьме, – рассказывала тетя. – Их осиротевшие дети пухли с голоду и умирали». Это были времена, когда люди жили в постоянном страхе, не верили друг другу. Вот из-за таких ошибок, из-за того, что торжествовала несправедливость, распадались многие семьи, братья и сестры, родственники разлучались и разъезжались по свету. Волею судеб, как говорила моя тетя, на мою долю выпало немало испытаний.

ИЗ ДНЕВНИКА ХУДОЖНИКА

В тот памятный вечер он наполнил ковш водой и уселся на большой валун, смотрел на все и старался запомнить. Напротив него, прямо посреди хауза росла джида. Ствол ее наполовину скрывался в зеленоватой воде. Ветер срывал ее белесые прошлогодние листья. На широкой площадке ребятишки играли в чилляк – игру, напоминавшую «чижик». Потом дети пошли навстречу стаду, лениво бредущему по степной дороге. Девчонки встретились на узкой улочке, посекретничали и разбежались. Рузы же думал о том, как встретит его завтра далекий город. С малых лет он любил горизонт, воображал, что в нем есть что-то такое, что может наполнить его сердце радостью. Но он любил не только горизонт, но и свой кишлак. В особенности, самозабвенно любовался громадами гор, окружающими кишлак. Неугасимая краса гор, их вершины, зовущие ввысь, очаровывали его. Глядя на них, различные чувства переполняли его. Последние красноватые лучи закатного солнца трепетали на верхушках тополей, растущих в горных ложбинах. Под тополями пробудились родники. Кеклики, лягушки, дождавшиеся весеннего вечера, оглашали округу таинственными звуками.
Да, он все это любил, только что-то манило его в неведомые дали.
Назавтра Рузы увезут за горы, откуда по утрам встает солнце. В памяти осталось только это.
… Когда осеннее солнце осветило сады, Рузы пришел к своему наставнику Гавриилу Васильевичу Парфенову. По профессии он археолог, а в свободное время вел кружок юных краеведов. Однажды он рассказал ребятам о красной пещере. «Я слышал об этой пещере в Зараутсае, Кухитанге, Бойсуне», – сказал Рузы. «Мы обязательно обследуем ее, начинайте готовиться в поход», – сказал археолог. Рузы пришел к нему за советом: где можно найти какой-нибудь альбом, цветные карандаши? В здешних краях не так-то просто было что-либо найти. До того, как оказаться в Термезе, Рузы побывал в детских домах Бойсуна, Шерабада, Кумкургана, ему очень хотелось нарисовать портреты друзей, с которыми он так неожиданно расстался.
Рузы постеснялся попросить у археолога альбом, потому что какая-то девушка, установив этюдник, писала его портрет.
– Эта девушка – художница, – представил ее археолог. – Зовут Елена. Она будет вести у вас уроки рисования.
Елена спросила, сколько ему лет.
– Мне исполнилось двенадцать, – ответил Рузы.
Елена, подумав, сказала, что начинать заниматься живописью в этом возрасте уже поздно. Рузы возразил ей, что он все равно будет художником.
Девушка улыбнулась и сказала:
– Для тебя не поздно. Только нужно будет много трудиться.
Рузы стал смотреть этюды, видимо, совсем свежие, от них еще исходил запах краски. Девушка поставила пластинку, и во дворе зазвучала незнакомая мелодия.
Рузы засмотрелся на ее стройную фигурку и на душе у него потеплело. Захотелось нарисовать ее портрет. Но он застеснялся. Попросил позволения уйти.
– Ладно, иди. Проводи заодно и Елену, – сказал Парфенов.
Когда они вышли на улицу, их опьянила свежесть воздуха, еще влажного от недавно прошедшего дождя. Налетавший временами ветер будоражил душу. Мокрый асфальт дороги блестел и отливал желтоватым светом – отражением неоновых фонарей.
Елена подарила ему красный карандаш. Улицы города, освещенные множеством огней, в этот час, когда Рузы провожал Елену, были безлюдны и тихи. Все его воображение было захвачено красным карандашом, которым он уже рисовал алую зарю.

* * *

В детдоме всегда найдется, чем занять себя: уборка территории, помощь на кухне, заготовка дров… В свободное время ребята играли в разные игры. Однажды Рузы было велено пробежать по тонкой доске над большим хаузом, который был у них во дворе. «Почему это я не пробегу, конечно, пробегу», – подбадривал он себя. И побежал. Но когда добежал до середины моста, споткнулся обо что-то и полетел в воду. Плавать он не умел и тут же стал тонуть.
Кто-то вытащил его из хауза. Посмотрел на своего спасителя и глазам не поверил. Это был первый задира и хулиган. Рузы раньше недолюбливал его. Но с этого дня он стал ему как родной.
Того мальчишку все называли «Мишка», хотя он был узбеком. Увидев рисунки Рузы, он сказал ему:
– Смотри, у тебя такие умелые руки, что ты подбираешь здесь детдомовские куски, устройся на работу. Вот я таскаю на вокзале вещи и беру за это деньги. Если захочешь, я и тебе найду что-нибудь подходящее.
Рузы согласился. Конечно, лучше жить самостоятельно. Никто тебя не ругает. Заработаешь деньги, можешь потратить их как захочешь.
С этими мыслями он сбежал с детдома. Они сняли с Мишкой одну комнату и стали жить. Рузы стал помощником сапожника. Через какое-то время он понял, что совершил ошибку. Тех денег, которые ему давал мастер, едва хватало на пропитание.
Однажды он так проголодался, что ему стало дурно. В кармане ни гроша, но он слонялся по базару. Три раза заходил в хлебный магазин. Под конец не удержался, и незаметно стянул у продавщицы буханку. Но даже отойдя от магазина на приличное расстояние, не смог отважиться отломить хоть кусочек. Он опять вернулся в магазин.
– Тетя, я украл у вас хлеб. Но я его не съел. Вот возьмите, – сказал он продавщице.
И тихонько положил буханку на прилавок.
От этих слов женщина прослезилась. Видимо, она догадалась, что он сирота, тут же отрезала и протянула ему кусок хлеба.
– Будь проклята это война, – с горечью говорила она.
После этого Рузы стал помогать ей, она давала ему за работу кусок хлеба.
И все же такая жизнь была не для Рузы. «Нужно возвращаться в детдом. Но вот примут ли они меня?»
К счастью, его не прогнали. Возвратившись, он услышал новость. Детский дом переезжал из Термеза в поселок Сурхан.

Продолжение (PDF)

• Назад
• Вперёд