Абдулла Каххар. Два сапога - пара (рассказ)

Абдулла Каххар (1907-1968)

ДВА САПОГА — ПАРА

Рассказ

Изогнувшись вопросительным знаком, Камалханов застыл в ожидании ответа на свою просьбу. Зазвонил телефон. Салаймо-нов, заведующий сектором, взял трубку.
— Вас слушают... Да... Что? А? Ха-ха-ха!
Камалханов тоже было захихикал, но спохватился и присел на стул.
- Безусловно, абсолютно верно,— со значительным видом говорил в трубку Салаймонов,— возьмите, к примеру: рыба — вещь отличная, особенно если ее умело поджарить. Но если дыня будет отдавать рыбой — вас затошнит.
Камалханов подумал, что это шутка, и уже решил было рассмеяться, но, вовремя заметив, что Салаймонов смеяться не собирается, нахмурил брови и даже стал покусывать верхнюю губу.
— Когда?— сердито спросил Салаймонов.— Да вы же, милый мой, прекрасно знаете, что я подхалима среди тысячи обнаружу. У меня чутье на них. Это у нас наследственное. Отец, бывало, по мычанию определял, сколько корова дает молока. Серьезно, уверяю вас. Да зачем далеко ходить, вот вам пример. Беру вчера в бане билет, а кассир мне: «Мыла не угодно ли?» Подхалимстро?! У меня это не пройдет, я человека насквозь вижу.
Салаймонов посмотрел на Камалханова, словно хотел сказать: «Ну, теперь-то знаешь, каков я?»
Камалханов с испугу покраснел и поднатужился, чтобы не выдать себя окончательно.
Заведующий сектором положил трубку и с тем же солидным выражением на лице, с каким говорил по телефону, нажал на звонок. Вошла секретарша.
— Скажите, чтобы принесли завтрак,— сказал Салаймонов и повернулся к Камалханову.— Что же мне с вами делать?.. Трудно, очень трудно выполнить вашу просьбу...
Камалханов умильно хихикнул.
— Знаю, товарищ Салаймонов, знаю, дело трудное, потому и позволил себе побеспокоить вас. Что значит — трудно? Для вас?! Вы и палку в землю воткнете — огурец вырастет. Понимаю, вы по скромности так говорите. Ведь как осла ни прячь, он все равно ревом себя выдаст. Это я к примеру, конечно. Вы извините, я человек прямой, откровенный.
Салаймонов был польщен и, пытаясь скрыть самодовольную улыбку, левой рукой стал подкручивать правый ус.
Принесли завтрак. Салаймонов пододвинул к себе кувшинчик со сливками и, чтобы замять неловкость, завел разговор о сливках.
— Как вы полагаете, можно по вкусу определить, из какого города сливки? Не сумеете? А я могу... Да... Если вылить в арык все сливки, которые я проглотил за всю свою жизнь, никакая плотина не выдержит. Качество сливок я определяю мо-мен-таль-но! А такие вот, например, даже мне не доводилось есть. Попробуйте-ка!
Салаймонов протянул собеседнику ложку. Камалханов попал в неловкое положение: вот станет он пробовать сливки, а не покажется ли это подхалимством?
Зазвонил телефон. Салаймонов взял трубку. Камалханов смущенно улыбнулся, помазал лепешку сливками и откусил. «Что это? Такие сливки, а почему-то отдают простоквашей? Перекисшей простоквашей!» Камалханов кое-как проглотил кусок лепешки и, всем своим видом изобразив наслаждение, покачал головой.
— Каковы?— спросил Салаймонов, положив трубку.— Пробовали вы что-либо подобное?
— Действительно... Корова, видно, какая-то необыкновенная. В Маргелане очень хорошие сливки, но по сравнению с этими!.. А какой аромат!
Салаймонов отправил в рот полную ложку сливок. Лицо его тотчас скривилось, и он помотал головой,— куда бы выплюнуть.
— Ну и ну-у!— сказал он, вытирая рот.— Это же простокваша!
— Неужели?
Камалханов, словно не поверив, облизал ложку и глубоко вздохнул.
— И впрямь простокваша.
— Простокваша и есть! Тьфу! Кислятина!
— Простокваша,— удрученно кивнул Камалханов, снова облизывая ложку.— Хотя, пожалуй, не простокваша, а прокисшие сливки. Это я первую ложку, видимо, сверху взял. Впрочем, если простокваша хорошая, она сверху всегда как сливки.
В кабинет вошли двое. Камалханов поднялся.
— Можно мне приступить к работе?
— Видите ли, я затрудняюсь... Пообещать и не выполнить, это не по мне.
— А вы все-таки пообещайте, не выйдет - так не выйдет. И Камалханов на цыпочках выскользнул из кабинета. Спустя две недели на производственном совещании Салаймонова основательно критиковали. Камалханов то и дело выкрикивал: «Правильно!»— и с жаром аплодировал.
1936

• Назад
• Вперёд