Хуршид Дустмухаммад. Кичкирик (рассказ)

Ежегодно летом, сколько помнит себя Султан, трое-четверо ребятишек, да и взрослые мужчины погибают в Кичкирике. Вся махалля целыми днями, а иногда и неделями ищет пропавшего, и, хорошо, если он найдется в тот же день, а если нет, то через пять, семь… десять дней всплывает распухший, как барабан, труп бедняги где-то в западной части анхора. Были и без вести пропавшие… И тогда несколько дней все – и стар, и млад – твердили: «Кичкирик взбесился!», «Кичкирик жаждет крови!», «Не приближайтесь к Кичкирику-у!».

Но проходит время, тихое и размеренное течение анхора успокаивает людей, забывается его дикий и необузданный норов. Одной из интереснейших особенностей человеческой натуры является то, что человек не представляет и даже мысли не может допустить, что именно с ним может что-то случиться, что именно он может попасть в водоворот и исчезнуть. Интересно и то, что с давних пор, взрослые, казалось бы, здравомыслящие люди, прекрасно знающие непредсказуемый нрав анхора, считают Кичкирик тихой и мирной речкой. Кто знает, возможно, действительно, какая-то часть анхора может быть обманчиво степенной и спокойной, что и вводит людей в заблуждение…
Ни о чем таком не размышляя, Султан, босой, неторопливо вошел в реку и сделал пару шагов, ледяная вода резанула его по лодыжкам, маленькие, как кукурузные зернышки, камешки, покрывающие дно, защекотали пятки. Уже несколько дней его терзали странные мысли и чувства, они-то как будто и вели его за руку к берегу анхора, подталкивали за плечи к воде. Он забыл обо всем: забыл, что с детства недолюбливал Кичкирик, ну не то что бы совсем не любил, но всякий раз при слове «Кичкирик» в его нежном детском сердце рождалась и сотрясала его тень жуткого необъяснимого панического страха; что, когда вместе со сверстниками учился плавать на мелководье Кичкирика и, освоив технику плавания саженками, наконец, поверил в себя, поверил, что пересилит страх, течение вдруг унесло его, и сколько Султан ни силился выплыть, вместо того, чтобы двигаться в сторону берега, он, не справившись с течением, несмотря на то, что смог два-три раза вынырнуть из воды, почувствовал, что какая-то дикая сила тащит его в самую бездну; ... потом он не помнил, что произошло, а придя в себя, повалился, обессилев, на берегу под ивой, будто душа покинула его тело; что стоящие над ним толпой люди переговаривались между собой; что впоследствии, придя в себя, он стал посещать плавательный бассейн в центре города; что принял решение никогда не приближаться к этому коварному анхору; что каждый раз, когда видел радостно кричавших и плескавшихся детей, целыми днями не вылезавших из воды, сердце у него уходило в пятки. Ничто не могло отвлечь Султана: ни волшебное журчание воды, ни щебет ранних птиц, ни доносившийся издалека шум торопливо мчащихся по большой дороге авто.
Вода билась по коленям, голеням, а через минуту и по спине Султана. Он недолго размышлял, с какой стороны войти в воду, с наступлением лета вся местность вокруг железного моста, единственного над анхором, превращалась в место отдыха ребятишек и разгоряченных жарой мужчин, река здесь была разливистой, текла размеренно и спокойно, только 50-60 саженей ниже русло анхора резко сужалось, течение становилось более быстрым и порывистым.
Молодая невестка, бедняга, именно здесь хотела зачерпнуть ведро воды…
Султан, едва достигнув узкого места, нырнул, его тело привыкло к холодной воде, он предполагал, что его ждет, но течение, вернее глубинная его часть, вдруг как-то ускорилось, забурлило с двух сторон у прибрежных деревьев, он почувствовал, что его с легкостью закружило, точно клочок бумаги, или листок с дерева. Султан попытался слиться с направлением течения, и как бы то ни было, удержаться на плаву, в лицо ему била беспрерывно набегающая волна, он поворачивал голову то вправо, то влево, чтобы не сбить дыхание… но не для того же он вошел в воду, чтобы продемонстрировать мастерство, приобретенное во время посещений плавательного бассейна, он решился на это, чтобы найти тело молодой невестки, вышедшей замуж всего пятнадцать дней назад! О том, что утонула невестка, он рассказал Башорат на следующее утро. Девушка с сожалением воскликнула: «Ах, несчастная!». Султану тогда показалось, что белые, как молоко, щечки Башорат стали еще белее. Через несколько дней девушка сама позвонила, интересуясь утопленницей, казалось, что поиск тела стал смыслом жизни его возлюбленной и, чем больше она интересовалась той бедняжкой, пропавшей в Кичкирике, тем больше казалось, что она возлагает на Султана определенные надежды.
Султана целую неделю не покидали мысли об этом: выходя из дому ни свет, ни заря и возвращаясь вечером, он всё расспрашивал жителей махалли, которые, как и родственники, близкие, знакомые, с утра до ночи безрезультатно бегали, как угорелые, по берегам Кичкирика, не теряя надежды, а Султан, не скрывая недовольства восклицал: «А что водолазы? Неужели они ничего не могут сделать?!» На эти вопросы никто не давал вразумительного ответа, тогда он сам отправился к руководителю водолазов, который, не выслушав его даже для приличия, раздраженно махнул рукой, мол, не вмешивайся в нашу работу. Султан, пытаясь что-то прояснить, обошел берег реки, был у мелководья, обрыскал все прибрежные заросли – в общем, пешком обошел все, что мог, вот тогда-то и зародились в его душе неожиданные неведомые чувства, Султан сердцем что-то почувствовал к анхору, к его извилистому руслу, его бушующим водам, к волнам, которые стремительно гоняясь друг за другом, то непринужденно играя, то пенясь и бурля, то кротко и нежно ласкаясь, шумят и жаждут чего-то. Ему показалось, что и анхор почувствовал его состояние, и, будто в ответ на его чувства, водная стихия готова была выразить свою благосклонность и манила красивого юношу в свои объятья. Неожиданно Султан столкнулся с водолазом, всплывшим из глубин анхора. Вокруг было безлюдно, Султан, не задумываясь, кинулся к нему с расспросами.
– Я перевидал много вод, но такого не встречал! – сказал коренастый водолаз, тяжело дыша и ругаясь. Его лицо то ли от холода, то ли от сильного страха было бледно-синим.
А теперь… Султан почувствовал, как что-то то и дело цепляется и ударяется о его ноги и спину, и тут же понял, как несправедлив был к водолазу. Зимой, во время морозов, когда воды в Кичкирике становилось совсем мало, он, проходя по единственному во всей округе железному мосту, видел собственными глазами всякий хлам на дне реки: затонувшие ветки, металлолом, кости, части оград домов, домашнюю утварь, унесенную течением, всякие вещи, отходы, отбросы, бутылки, проволоку… истлевшие трупы крупного рогатого скота, собак и кошек… Весеннее половодье не в состоянии было все это расчистить! Водолазы, наверняка, подвергались опасности, цепляясь одеждой или обувью за железки или ветки! Может, и тело бедняжки-невестки не всплыло поэтому в течение всей недели?!. И еще… Может, именно для того, чтобы очистить свое дно от всякого затонувшего хлама, Кичкирик ведет себя так непредсказуемо, неистово и своенравно?!.
Султан поплыл против течения, он был рад, что сила течения оказалась гораздо слабее, чем он предполагал, обогнув берег, окинул взглядом деревья, раскинувшие ветви над водой. Вдруг его ногу обвило что-то клейкое, похожее на ленту, оно было холоднее холодной воды! Змея что ли?! – внезапно вырвалось у Султана, и он, зажав голень, попытался оторвать холодную ленту. Не похоже на живое, если бы змея, то ужалила бы!.. Водоросли?.. Если так, то как ни тяни, ленты не оторвать. Султан ослабил ноги, повернул голову в сторону течения, в лицо била вода, он почувствовал, что, если не освободит зацепившуюся ногу, ему грозит опасность и, расслабившись, отдался воле течения. Несколько секунд он плыл как утопленник. Терпел. Через мгновение холодная лента соскользнула, нога освободилась из петли. Султан пришел в себя, вынырнул и, наполнив грудь воздухом, не мешкая, поплыл против течения. Осмотрев все потайные и укромные места, хотел дать передохнуть рукам и ногам – не удалось, буйная волна бросала Султана из стороны в сторону; он, приняв удобное положение, оглядывался вокруг, а когда выпрямился на мгновение, его отнесло, хоть он и учитывал силу течения, продолжая плыть саженками. Он догадывался, до какой степени дикий норов у Кичкирика, но, оставшись один на один с ним, впервые ощутил упрямство и силу его вод!
Широко открыв глаза и не обращая внимания ни на злую волну, которая угощала его «пощечинами», ни на брызги воды, застилавшие глаза, Султан все плыл и плыл по анхору, стараясь не упустить из виду трудно различимые с берега укромные места, веря, что где-нибудь обязательно покажется подол желтого платья, или хотя бы часть его. Приняв решение обследовать шаг за шагом всю реку, Султан то и дело нырял, соблюдая все предосторожности ныряльщиков, и старался достать до самого дна, его руки, голова, плечи обо что-то ударялись, но он не чувствовал боли, лишь ощущал всем телом: плечами, спиной, ногами как волны, будто делились на слои, от поверхности воды до самого дна движущиеся с разной скоростью. Это мешало сохранять равновесие в воде.
Султан словно сговорился с анхором, заключил договор о недопустимости преднамеренного вероломства, т.е. беспощадное течение ни в коем случае не могло покушаться на молодую жизнь юноши, верил, что не утонет, он ощущал, что у него хватит сил выстоять, а когда ему не хватало воздуха, он всплывал на мгновение на поверхность воды и, как голодный, хватал воздух всей грудью, озирал оба берега, чувствуя, что отдаляется на все большее расстояние, снова и снова обсматривал все уголки, лелея надежду что-то обнаружить, и вновь плывя саженками против течения.
Странно, кто бы ни говорил об утонувшей невестке, обязательно делал акцент на том, что она была в желтом платье. Султан видел ее, кажется, раза два, когда она рано поутру поливала улицу и подметала, ей так шел новый наряд невестки, прекрасная молодая женщина на мгновение перестав мести и соблюдая правила приличия, отходила в сторону, опустив голову, а Султан, который вот-вот должен был жениться, волновался, представляя, как Башорат будет так же благовоспитанна, в такие моменты сладких и радостных грез он даже не отвечал как следует на застенчивое, едва слышное приветствие невестки. Эта красивая, обаятельная девушка вышла замуж за лысого соседа, которого с детства все звали «Мавла», «Мова», и теперь Султан пытался привыкнуть называть его полным именем «Мавлон», «Мавлонбек». Мавлонбек тоже рассказывал, что она была в желтом платье и узорчатой безрукавке. Молодой муж старался держать себя в руках, но Султан заметил, как он был растерян и осунулся за два-три дня.
– Как мне быть теперь, ака?..– спрашивал Мавлонбек, войдя в какой-то ступор. – С рассвета не отхожу от воды, ни слуху, ни духу – тишина.
Эти слова Султана коробили, но он не показывал вида Мавлону, потому что в таком состоянии человек верит до последнего, хватается за любой шанс. «Говорят, что в ночной тишине слышатся крики о помощи утонувших в анхоре!..»
Слова молодого мужа «ни слуху, ни духу – тишина», выражающие последнюю все еще теплящуюся надежду, передаваясь из уст в уста, стали, своего рода, прискорбным анекдотом. Значит, Мавлонбек, веря разговорам о криках утонувших, не спал ночами и надеялся услышать в ночном плеске Кичкирика голос жены, человека, едва успевшего стать ему близким… «Эх, надо было позвать Мавлонбека на помощь», – промелькнуло в голове Султана. Вместо того, чтобы ждать жалобных криков о помощи утонувшего не найденного человека, лучше бы Мавлонбек был рядом, стоял на берегу и держал конец веревки, обвязав ею спину Султана, тогда течение не было бы таким опасным для него, и было бы легче шаг за шагом исследовать и поверхность, и дно анхора. Либо вместе с водолазами… нет, они бы не позволили, это их твердое решение было известно Султану! Поэтому-то он и пришел к анхору, когда было безлюдно, отважившись один на один сразиться с норовистым Кичкириком, непокорные волны которого, закручиваясь в большие и малые водовороты, старались с силой отнести Султана к западной стороне, Султан не надеялся, что будет легко, но как бы то ни было он должен найти тело пятнадцатидневной невестки, которое вот уже неделю не могут найти, найти и передать несчастному соседу, несостоявшемуся пятнадцатидневному мужу!
Тело ныло, но он не обращал внимания ни на ломоту в плечах, ни на то, как горели пятки и голени, не чувствовал холода. Иногда он плыл саженками против течения, иногда по течению, временами, собрав силы, нырял в воду и, коснувшись дна, вытаскивал попавшуюся под руки вещь, а когда не хватало воздуха, или начинало щипать глаза, всплывал на поверхность. Если бы в это время появилась на берегу Башорат, Башоратхон!.. Если бы девушка увидела его, наверняка, сильно бы перепугалась, растерялась, от волнения протянула бы руки к Султану, словно желая броситься в анхор, просила бы своего Султана быть осторожным и не кануть в этой свирепой пучине, последовав за ним, рьяно подбадривала бы своего возлюбленного, вступившего в эту неравную схватку.
Эти мысли придали Султану сил. Он забыл все трудности. «Если Башорат поддержит, – сказал он, высунувшись из воды и осматривая анхор сверху, – то я не отступлю, не изменю решения найти невестку, даже если в Кичкирике вместо воды будет огонь!..»
У берега внезапно появилась огромная собака, она, царапая землю и виляя хвостом, смотрела на него, затем, подняв голову, завыла, вслед за собакой показались мужчина и женщина, идущие под руку.
– Зачем в такой холод купаться! – воскликнула женщина, теснее прильнув к своему спутнику.
– Молодые же, молодые, – засмеявшись, весело ответил мужчина, – они не думают о болезнях!..
Султан отдался воле течения. С обеих сторон анхора поднимались густые стены камыша-тамариска, покрывающие оба берега, в расщелине между ними текла вода, и он пожалел о том, что ему не пришло в голову взять с собой подводные очки, которые могли быть очень кстати. Унесенное водою тело могло застрять в этих камышовых зарослях. Сквозь них пробраться невозможно!.. Султану трудно было продвигаться. Тонкие длинные камышовые стебли мешали движению, и Султан с трудом раздвигал камыши вперед, назад, в разные стороны. Султан чувствовал, как малюсенькие рыбки ударялись хвостами о подошву его левой ноги, на всякий случай он потряс ногой, и рыбки бросились врассыпную, оставив ногу в покое. Султан двигался в сторону берега. Через какое-то время у его ног, между пальцами снова собрались рыбки, теперь среди них были более крупные, они, словно свирепые водные существа, пытались сбить его с ног, били хвостами. Пальцы, лодыжки, подошвы стало щипать, значит, его ноги изранены, из них течет кровь…
Султан покинул густые заросли камыша, выбираясь из воды, по колено увяз то ли в железках, то ли в ветках и увидел, что по воде мутными кругами расплывается его кровь. По мере того, как редели заросли камыша, усиливалось течение, Султан поплыл в сторону берега, где, как пальцы какого-то злобного существа, выпирали корни дерева, покрасневшие от воды. Он все-таки отважился схватиться за эти «пальцы». Берег был высоким, и он по грудь оставался в воде. Долгое время он не мог вдохнуть полной грудью. Голова его кружилась. Султан с надеждой посмотрел в небо, солнечные лучи постепенно приближались к самой середине анхора. Оглядевшись по сторонам, на противоположном берегу он увидел большую ветку какого-то изогнутого дерева, достававшую до воды, течение то поднимало ее вверх, то опускало вниз, со стороны казалось, что ветка сердито хлещет воду. Султан не знал усталости от многочасового плавания, но теперь, здесь, он с удивлением покачал головой, и, желая постичь нрав анхора, долго и пристально глядел на воду. Он столько проплыл, столько раз нырял с надеждой, шаг за шагом исследовал все дно!.. За время, проведенное в воде, казалось, с Кичкириком, с водой Кичкирика, он нашел общий язык, почувствовал и понял его душу. Султан, стоя по грудь в воде, обессиленный и изнуренный, не отрывал глаз от анхора и как будто изливал горбатым волнам родившиеся в душе упреки, обиды, волны, пенясь и клокоча, бурля и вздымаясь они в спешке догоняли друг друга. Анхор – это непостижимое человеческому разуму некое живое существо, и как всякое живое имеет свой характер, так и анхор живет по своим правилам. Наполнять свое русло до краев водой есть образ и смысл жизни Кичкирика, поскольку его естество и судьба воплощены в поспешном течении воды.
Упреки и обиды у Султана сменились интересом, даже уважением к анхору. Анхор не понял этого, его бесноватость и подводные течения замучили Султана – с правой стороны течение кажется спокойным и вялым, течение же с левой стороны мгновенно утянет в бездонную пропасть и поглотит, и если ногами еще можно было двигать, то тело сгибалось в три погибели от натиска бьющих в бока волн. Султан вспомнил брань и недовольство коренастого водолаза и… спокойно покачал головой, мол, «это не так». Его мысли, отношение к реке изменились, теперь он, даже если анхор не понял его, он понял анхор, капризное течение не открыло ему свою душу, но человек всегда найдет путь к капризной душе…
Султан давно почувствовал, как что-то нежно поглаживает его лодыжки. Это что-то, длинное, соскользнуло с ног Султана и нежно обхватило его спину. Султан почувствовал, что вот-вот встретится с чудом, его сердце заволновалось и застучало в ожидании. Он осторожно опустил руки в воду, боясь неловким движением сбросить мягчайшую вещь, охватывающую спину. Что это могло быть, живое-преживое?! Его мысли стали сбивчивыми и прерывистыми, его охватило какое-то неясное чувство. Это что-то живое обхватило спину… похоже какой-то хлам или ткань, вообще в воде любая неживая вещь может показаться живой и превратиться в неведомое существо.
Кончиками пальцев, погруженными в воду, Султан нащупал это неживое существо, обхватившее его спину и грудь. «Неужели?!» – громко воскликнул Султан вне себя от радости. «А вдруг желтое?!», «А вдруг это платье невестки?!» Султан понял, что, отпустив «пальцы» диковинного существа, он с шумом плюхнется в середину водного течения. Он был вне себя не от того, что бросился в быстротекущую воду, а от того, что держал в руке… что-то, что это?! Неужели все усилия Султана оказались не напрасными, его смертельно опасные поиски… нашел подол желтого платья?!
Султана не унесло течением, двумя руками он схватил материю и стал медленно и осторожно наматывать на руку. «Лишь бы не оборвалось», – думал он и старался не делать резких движений. «В желтом! Была в желтом платье!... В желтом!..» В голове Султана звучало лишь это слово, он верил что нашел.
Это ткань… настолько длинная? Так тяжело достать до зацепившегося места?... Султан осторожно и бережно наощупь добрался до зацепившегося места, схватил желтоватую ткань, нет, широкий подол желтого платья и… на протяжении недели не обнаруженной пятнадцатидневной невестки тру… «Нашел, Башорат! Нашел, дорогая Башорат!» – воскликнул Султан.
– Не только ваше имя, но вы и сами султан, – однажды сказала Башорат, положив свою голову ему на плечо. – Вы достойны любого султаната!..
«Свет моих очей, Башорат, вот сейчас, в эту минуту, в это мгновение, здесь, в воде, слова твои получат подтверждение!» Волнение Султана прибавило ему сил, он забыл об усталости и о боли. Тянул обеими руками желтоватую материю, наматывая на руку, перед глазами появилась стайка рыбок, мутная с раннего утра вода стала прозрачнее, он отчетливо видел, как снуют рыбки. Рыбки были цветными! Красные, желтые, зеленые!.. Они указывали Султану путь, направление движения. Плечи, грудь, живот, колени, кончики ног горели огнем. «Ничего страшного, потерплю! – думал Султан и, стиснув зубы, стал продвигаться вперед, в сторону берега. Он почувствовал, что руки затем и ноги перестают подчиняться ему, и пожелал себе сил: «Ну! Ну-у!.. Не пасуй! Не пасуй, говорю! Эге-ге-гей!»…
«В этом анхоре утопленники в полуночной тишине кричат и зовут на помощь …» Султан тоже… нет, он не кричит, у него пока нет намерения утонуть, сдавшись бурным волнам. Не подчинится и не попросит пощады… Он настолько сблизился с анхором и его водами, что может деликатно просить его, делиться своими чистыми помыслами, а если надо, кричать во весь голос, так кричать, что Кичкирик хоть на миг приостановит свое движение, воды станут прозрачными, и русло обнажится. Название «Кичкирик» («Вопль») так подходит ему, редкостное название!.. По словам живых, утопленники «молча кричат», вернее, их смертное молчание воспринимается живыми как крик. И слова Султана, обращенные к самому себе, со стороны воспринимаются как крик, как вопль. А между тем, до наступления темноты еще уйма времени, до ночной тишины еще эхе-хе-хе… Вон солнце ярко светит, только… только оно светит неровно,… кто-то толкает что ли,… оно похоже на пламя, которое то вспыхивает, то угасает…
Султан внезапно перестал ощущать свой вес, руки, ноги стали бессильными, его охватило чувство тревоги. Какие бы усилия он ни делал, он оставался неподвижным, ему не хватало воздуха. Появившееся у его ног доброе, мягкое и безобидное существо приподняло Султана, мысли его были подобны полотну, обхватившему сначала ладони, затем предплечья. Султан перестал двигаться, руки его были туго охвачены найденной желтой материей, которую он хотел, во что бы то ни стало, вытащить, и которая обвила его полностью, он не мог скрыть своего изумления и волнения. От волнения он взмок. Тело стало мокрым не от воды, а от пота. Он несколько раз поднимал голову над водой, желая выровнять дыхание, но потом уже не чувствовал в этом необходимости, он даже не заметил пятен крови, растворяющихся в воде. Существо, поддержавшее и приподнявшее его… Султан почувствовал, что он верхом на смирном коне, это ощущение длилось недолго, нет, проблески мысли быстро исчезали, лошадь медленно стала высвобождаться из-под него. Что делает лошадь в анхоре?.. Это не лошадь, а рыба, но… если рыба, то похожа на лошадь. Рыба-конь!..
Султан никогда не слышал, что это существо обитает в водах Кичкирика, но даже если бы и услышал, то не поверил бы в эти сказки. Но вот теперь он видел его своими глазами, одно из них посадило на себя тонущего Султана и … Султан обмяк, как каша халим. Мягко, но решительно и отчетливо он сказал: «Я начну все сначала! Если нужно, пятнадцать раз войду в воду, но не остановлюсь, пока не найду!..»
До слуха Султана издалека доносились непрерывные крики. Султан хотел прислушаться, понять их, но не смог сосредоточиться. Ему показалось, что вода сильно нагрелась, Султан почувствовал, как его ноги резко ударились о твердый грунт. Хотел поднять голову, но не смог. Русло анхора к западу в районе кишлака расширялось и очень мельчало – вода в некоторых местах доходила до колен, в ней шумно плескались ребятишки, радостно кричали, гоняясь друг за другом.
– Смотрите, человек! Человек в воде!
Султан смутно услышал этот крик. А солнце было в зените и ярко освещало мир, плечо Султана, посиневшее от холода, стало согреваться…

перевод с узбекского Саодат Камиловой

• Назад
• Вперёд