Уйгун. Абу Али ибн Сино (пьеса)

Уйгун (1905-1990)

АБУ АЛИ ИБН СИНО

Пьеса


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Абу Али Ибн Сино — великий ученый, лекарь.
Ситора — его мать.
Сахибджамал — его возлюбленная и ученица.
Рахмат — ученик и помощник Ибн Сино.
Чули-Бобо — старый охотник за травами.
Великий визирь Бухары.
Абу Файсал — лекарь, отец Сахибджамал.
Ибн Асрор — астролог.
Камалиддин — духовное лицо, знахарь.
Каландарий — знахарь.
Абу Талиб — духовное лицо.
Ходжа Бурхан — придворный.
Согиндык — ученик Абу Файсала и его соглядатай.
Усман-ота — сосед Ибн Сино.
Шамc-vд-Даула — эмир.
Тадж-ул-Мулк — казначей.
3ульфикар — хас-хаджиб, военачальник.
Джурджони — один из учеников Ибн Сино.
Якзан — тюремщик.
Могильщик
Воины, стражники, придворные, слуги, муллы дервиши, толпа.



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Комната Ибн Сино. На полу ковер, курпачи. На хан-
тахте— бумага, чернильница, калам, несколько книг.
Ряды книг — и в нишах, рядом с ними на полках —
многочисленные кувшины, кувшинчики, стеклянные
банки и баночки с лекарствами, пучки сухих трав.
В центре ковра стоит миска с остывшей едой, каса с
кислым молоком, блюдо с урюком, изюмом, миндалем.
Горит свеча. Ночь идет на убыль. Перед открытием
занавеса слышна грустная мелодия, наигрываемая на
тамбуре. Когда открывается занавес, Сино сидит в
одиночестве и, прикрыв глаза, перебирает струны
тамбура, но несколько секунд спустя входит Р а х м а т
со ступой и пестиком в руках и, словно завороженный
музыкой, останавливается на пороге. Сино, услышав
его шаги, перестает играть и оборачивается на дверь.

Р а х м а т
Простите, о учитель, я вошел
на звук тамбура... Сам не замечая,
завороженный...

Сино
Пустяки, входи.
Я знаю, есть в тамбуре волшебство,
которое никак нельзя свести
к его пустой груди — и колебаньям
трех струн под пальцами. Есть в музыке
отрада,
лекарство, таинство. И это, мнится, связь
меж пустотелою тамбура грудью —
и чем-то в нашей собственной:
ему
там мало места, тесно — и оно
стремится вырваться и перелиться
в иной сосуд!
(приподнимая тамбур и откладывая в
сторону)
Хоть в этот — деревянный...
Ведь музыка не просто стройный ряд
бегущих звуков, струнных колебаний —
она в родстве с бегущим током крови...
Да что же ты застыл с открытым ртом,
как будто я тебе Коран диктую?..
Я пошутил! Дал протрезвиться мыслям...
Готово ли?

Р а х м а т
(принимаясь поспешно толочь)
О нет, еще немного...

С и н о
Кончай скорей! Лекарство очень нужно...

Р а х м а т
К утру закончу, если бог поможет.

С и н о
Ха!.. Что же, я и сам молю частенько
всевышнего, чтоб за меня закончил,
а все-таки доделываю сам.
Смотрел ли ты больных?

Р а х м а т
(продолжая толочь)
О да, учителе
Я всех осматривал и дал лекарство.
Они о вас справлялись — я сказал,
что вы отправились взглянуть больного,
которого нельзя везти сюда.
Они так верят в вас... сказать нельзя!
Им кажется: вам стоит появиться —
и прочь бежит хвороба!

С и н о
Если б так!
Когда б найти единственное средство
от всех болезней, чтобы врачевало
саму природу человека! Но
такого нет, увы. Покуда — нет...
И многих, многих я спасти не в силах.
Я перечел несчетные тома
целителей великих, наизусть
Сократа знал, Джалинуса,
несметно
запомнил средства от бесконечных хворей...
И все же то, что знаю — островок
в неведомом мне и безмерном море.
Порой почудится, что я постиг
закон единый жизни и леченья...
Увы, рассеивается мираж —
его опровергает новый случай.
Нет, нам чудес покуда не дано —
лишь неусыпный труд, терпенье, память...
Читать, читать! И собирать по капле,
как пчелы мед, людские знанья, опыт...
Ну, и конечно, шевелить мозгами!
Перечитал недавно Фараби —
вот кто постиг величье Арасту!
Уменье делать сложное — простым,
а темное — наглядным!.. О, прости
я заболтался... Глупая привычка...

Р а х м а т
Благословенна будь привычка ваша!
Ведь нам вокруг перепадают крохи
от вашей мудрости неизмеримой...

С и н о
Рахмат, ты льстец!..

Отхлебывает из касы кислого молока, встает, мед-
ленно ходит взад-вперед по комнате.

По правде говоря,
привычка эта — мне необходима,
мне первому! Да, да, так полон ум
и сведений почерпнутых из книг,
и случаев копящихся, и фактов,
сопоставлений, строящихся в ряд,
и мыслей, рвущихся из ряда вон,
что, кажется, не выскажись — и лопнет
мой череп, как пузырь! А размышленья
так рвутся в речь, как сонмы бедных душ
невоплощенных — к свету и рожденью!
Ведь слово — тело мысли, в нем она
находит форму, обретает зрелость...
Ну, ладно. Как там, кстати, та старуха,
что торопилась высказаться всласть
меж приступами болей?..

Рахмат
От земных
она избавилась страданий.

С и н о
Та-ак...
Я знал, что ей недолго, но она
ушла еще скорее... Как же мы
бессильны пред грызущею напастью,
пред этой плотью дьявольской, что жрет,
растя, живое тело! Нету средства
остановить ее. И сколько, сколько
еще таких неодолимых бедствий:
чума, холера, малярия! Нет,
представь, какое множество живых,
цветущих, полных веры и надежды,
обречены им! Сколько новорожденных,
что сменят нас в грядущих временах,
уйдут, поверженные этим войском!..
А мы, со всем запасом наших знаний,
и трав, и снадобий — на берегу
стоим, как неумеющие плавать,
пока к нам тонущие тянут руки...

Рахмат
Учитель, вспомним, скольких вы спасли!

С и н о
Но столь же многим не помог, мой друг.

Входит С и т о р а.

С и т о р а
Всё говорят! Иль ночи нет для вас?
Когда ж вы ляжете?.. В постель немедля?
Рахмат кланяется и поспешно выходит.
Ведь скоро уж светать начнет, и тьма
сгустилась перед утром. Все живое
спит мертвым сном! И только эти двое...


Сино
(смеясь, обнимает ее за плечи)
Нет, трое, матушка!

С и т о р а
Болтун несносный!
Как мать заснет, когда не спится сыну?
Наоборот — бывает, и частенько!..
(другим тоном)
Ох, сын мой, говорят, ты величайший
табиб, любые ведаешь недуги...
Кроме недугов матери твоей.
А ведь они — ты сам, твои заботы ...
Дитя страдает день — а мать неделю.
Сын ногу занозит — а мать-то душу!

Сино
Ну, матушка, какое там дитя!
Мне самому иметь бы впору внуков...

С и т о р а
А сын для матери — всегда дитя,
хоть бороду ему снежком присыплет.

Сино
(шутливо)
Ну, ладно, ладно, вот сейчас залягу,
да и просплю две ночи и два дня!

С и т о р а
Уж, знаю, как ты спишь. Днем все с
больными,
а ночью — книги, книги, разговоры...
Надолго ль этак хватит человека?
Того гляди — сам свалишься больной!

Сино
Э, матушка, хворь не берет табибов!

С и т о р а
Да и бессонница ведь тоже — хворь.
Или не так, великий врачеватель?
Сам говорил: сон — первое лекарство!

Сино
Так, матушка. Но вы не беспокойтесь,
вы знаете, я с детства не любил
подолгу спать. Едва вздремну — и хватит!..
И без того жизнь слишком коротка...

С и т о р а
(взглядывает на него пристально, потом
опускает глаза, видит касу с оставшейся едой)
И не поел-то ничего вдобавок!
Не спишь, не ешь — да как же ты живешь?

Сино
Я пил катык — и сыт вполне.

С и т о р а
Ну да,
теперь катык уж для тебя еда!

Сино
(полушутливо, полусерьезно)
А что? И впрямь! На чем растет младенец?
На материнском молоке! К тому же
отравленных спасают молоком!
Ну, а катык — так и того полезней...
Один табиб промолвил перед смертью,
когда его больные окружили,
рыдая, кто, де, мол, лечить их будет:
«Пусть я умру — катык-то остается!»

С и т о р а
(смеясь)
Да ну тебя — с тобой не разберешь,
когда смеешься ты, когда серьезен...

Сино
Я, матушка, всегда серьезен...

С и т о р а
Ну,
ложись уже... ведь работа не уйдет!

Сино
Работа не уйдет — да мы уходим...
Жизнь коротка до ужаса! Как вспомнишь,
сколь много надо сделать, и сколь мал
отпущенный нам срок... Как тут успеть?
Недовершенное — снег довершит.
Нет, в этом есть какая-то ошибка!

С и т о р а
О, не гневи всевышнего, сынок!
Грех усомниться в мудрости Аллаха...
Язык твой — враг твой! Будь поосторожней.

Сино
(с доброй усмешкой)
О матушка, тревожиться не стоит:
ведь я выбалтываю только вам
души моей опаснейшие тайны...
(другим тоном)
Но впрямь: один лишь лекарь да могильщик
и ведают, как много гибнет юных,
едва начавших жить; или иных,
в расцвете сил и планов, не вкусивших
плода трудов своих... Или детей безвинных!
О, не могу смотреть, как гибнут дети!
Порою от такого пустяка...
Зачем же было им дано родиться?
Расти, внимать, надеяться — зачем?
Не скрою — так мне хочется подчас
воззвать к сему бестрепетному небу:
или не видишь этого всего?
Или ты пусто?..

С и т о р а
О Аллах великий,
прости ему такое богохульство!
Не дай преступным угнездиться мыслям!

С и н о
Ну, полно, матушка... Не столь уж часто
со мной такое: где возьму я время
стоять, взывать, воздевши руки к небу?..

С и т о р а
И напугал же ты меня, сынок!
Хотя и знаю: столько ты добра
творишь, что и святому не под силу...
Благой — твой труд, призвание — святое!
И тысячи людей благославляют
твой ум и руки...

С и н о
Их могло бы быть
и больше, матушка... Опять же — время!
Полжизни — спим. А лишь достигнем точки,
когда себе сказать мы можем сами:
помехи — позади, теперь — трудись,
твори, лечи... ан и конец уже
короткой жизни. Ворон, говорят,
живет три сотни лет, а человек
и до ста не дотягивает даже.
А именуется венцом природы!
Владыкою в вороньем этом мире!
Вот и пойми...

С и т о р а
Да что же ворон — птица.
Всевышний подарил им два крыла —
лети, пари, могуществуй — так нет:
шагни к нему, вспорхнет — и прочь в испуге!
А нам-то крыльев не дано — куда там!—
зато аллах вселил в нас твердый дух,
вот он и воспаряет! Триста лет...
На что тебе, сынок, такая прорва —
махать от страха крыльями три века?
Затем всего один и дан нам век,
чтоб мы его ценили...

С и н о
Мама, мама,
что все богатства книжные земные —
вы главный кладезь мудрости моей,
сокровищница доброты и силы!
Кто в этой Благородной Бухаре
мог так понять меня? И так утешить?
Благодарю всевышнего за то,
что быть даровано мне вашим сыном...

С и т о р а
И-и, пустяки. Любая мать мудра,
когда беда грозит ее дитяти.
Кто я?— простая женщина. А ты
звезда в подлунном мире. Яркий светоч!
А все-таки ложись, сынок... Поспи.

Сино
Поговорим еще немножко, мама.
Мне прибавляет сил ваш добрый голос,
ваш здравый ум! Ведь с кем мне большей
частью
доводится беседовать? С больными —
да с книгами! Вы сами же сказали...
Больные — могут только об одном,
их мысли — с креном, точно судно с течью.
А книжники великие... творцы...
Тот — астроном, тот — врач, тот — математик,
тот — грек, другой — араб, а третий — перс,
индус — четвертый... И любой из них
опять же видит мир в разрезе узком,
и лишь одно усматривает всюду...
Ведь одержимость — тоже как болезнь,
я знаю по себе!.. И так мне важно
взглянуть на мир простым и цельным
взглядом,
подобным вашему!.. Простите, мама,
я задал трудную себе задачу.
Все изучить, что знали мудрецы
когда-либо, собрать все воедино,
и, обнаружив все несовершенства
природы человечьей, все изъяны,
единую причину обнаружить
болезней и безвременных смертей.
И общее найти противоядье!..
Я знаю, это может показаться
превыше смертных сил. Первопричина,
мне скажут, лишь Предвечному известна.
Но, матушка, ужели мы должны
из века в век котятами слепыми
все в то же, в то же тыкаться, вертясь?..
Вот — почему врачуя, наблюдаю,
читаю, думаю, пишу... Порою
в ночи мне брезжит некая заря,
и верю, верю, суть всего — едина,
и только бы домыслить, доискаться,
успеть, успеть... Опять все то же — время!

С и т о р а
(с тревогой)
Загонишь ты себя, как кровный конь,
не знающий удержу в долгой скачке...

Сино
(словно бы не услышав ее, продолжая, как
в горячке)
А рядом, всюду, столько жалкой знати,
не видящей, куда ей время деть,
безжалостной ко всем людским страданьям
Скажите им об этом — засмеются
иль пригрозят; готовы ради смеха
любую гадость учинить, помеху,
погнать больного, высмеять калеку —
как будто им самим не предстоит
в конце концов все та же злая участь.
Но нет — и думать не хотят!..

С и т о р а
(увещевающе)
Сынок...

С и н о
Нет, мама, нет, я не могу молчать!
Подумай, если кто-нибудь обрушит
удар нежданный — Бухаре конец.
Ведь эти все, чуть жареным запахнет,
не станут жизнью рисковать, а тут же
перебегут к врагу, спасая шкуры...
Надвинутся ли с юга газневийцы,
придут ли с севера караханиды,
халифы ли багдадские пошлют
сюда свои науськанные рати —
и рухнет даже наш непрочный мир!
И балки крыш обрушатся в огонь,
и под копытами посевы сгинут,
и книги запылают на кострах,
чтобы смениться варварскою тьмою...
Подумай, мама, я бываю счастлив,
на месяцы одну продливши жизнь
усильями великими. А тут
резня в единый час поглотит тыщи!..

С и т о р а
Сын, замолчи!..
(Пауза)
Пророчества твои
мне душат сердце... Не допустит небо
такого!

С и н о
Вашими б устами...

С и т о р а
О, иншолло!..

Слышится громкий стук в ворота.

Голос Рахмата
Сейчас! Сейчас! Сейчас...

С и т о р а
И среди ночи не дают покоя!

С и н о
Что делать, матушка, болезнь не терпит...
Протирая заспанные глаза, входит Рахмат.

Рахмат
Внук нашего соседа заболел.

С и н о
Ну, что ж, пойду...
(Одергивает одежду, собираясь идти.)

Рахмат
Я сам схожу, учитель!
Не справлюсь — позову вас. А малыш —
скорее всего немного простудился...

Уходит.

С и т о р а
А ты, сынок, иди в покой соседний,
вздремни хоть малость. Ведь они сейчас
пойдут потоком — все твои больные...

Сино уходит во внутреннюю комнату, Ситора начинает
неторопливо прибирать, потом останавливается, смот-
рит в пространство.

Аллах, чего он тут ни напророчил...
устал... А времена и вправду смутны.
И слухов, слухов...

Вдруг обрывает себя, словно что-то вспомнив, нахму-
рившись.

Как же я могла
забыть... Ну, слава богу, что смолчала.
Три дня назад какой-то мерзкий дервиш
кричал среди базара: «Мусульмане,
день недалек — повесят Ибн Сино,
безбожника, что Бухару марает!»
Меня и затрясло, да удержалась,
не подала и виду. Все гадала,
сказать ли сыну?.. Ну и времена!
Безбожником святого называют!
Ведь он — святой, мой светлый сын Сино...
Пожалуй что не зря у нас в квартале
столь многие наладились в дорогу.
Да только от судьбы не убежишь...
(Молитвенно воздев руки)
Аллах великий, сбереги мне сына!

Входит Рахмат.

Рахмат
Что, лег?

Ситора
Уснул. Ну, как там внук соседский?

Рахмат
Простыл, как я и думал... Весь в жару.
И кашляет... Я дал ему лекарство.

Ситора
Не упустить бы мальчика, смотри.
Единая у старика отрада...

Рахмат
Теперь и вы прилягте, отдохните...

Ситора
Да нет, уж день, куда теперь ко сну.

Рахмат
А я — вздремну, ведь так и клонит набок...

Снова слышен стук в ворота.

Ну вот, еще кого-то принесло!
Теперь пойдут, уже не жди покоя...

Рахмат выходит и почти сразу возвращается, ведя за
собой визиря, за которым следуют два вооруженных
воина. Увидев их, Ситора вздрагивает в испуге.

С и т о р а
О господи...

Визирь
Салам!

Ситора
(в растерянности кивая головой)
Прошу... входите...

Визирь
Да я вошел уж. Дома ли табиб?

Ситора
Он... малость...
Сино выходит из внутренней комнаты.

С и н о
Дома я, великий визирь!
Алейкум вассалам! Чему обязан?

Визирь
Необходимость привела меня...
Эмир наш тяжко болен — и лежит
на ложе смерти!

Сино
Но ведь при дворе
немало есть прославленных табибов...

В и з и р ь
Да, есть... но средства их не помогли.
Эмира многие уже смотрели
и предлагали способы леченья...

Сино
И что же?..

Визирь
Облегченья не настало.

Сино
На что же жалуется повелитель?

Визирь
На боли в животе. Эмир так стонет,
так страждет,— что смотреть и вчуже
страшно!

Сино
А чем его лечили?

Визирь
Многим... многим!
Святейшими молитвами... больной
глотал их на бумажках; заговором —
причем эмиру дули на живот;
и снадобьями разными... Однако
боль не прошла, а только нарастала.

Сино
И вот теперь, когда она дошла
до крайности, меня позвать решились!
Что ж раньше-то меня не приглашали,
когда с болезнью сладить было проще?..

В и з и р ь
Милейший ибн Сино, ведь вам известно,
как много ходит слухов... разговоров...

Сино
Конечно, мне известно! По базарам
золотари торгуют кучей сплетен,
порочащих и честь мою, и веру.
Завистник сочинит, невежды носят!..
Но неужели этот смрад базарный
доходит до светлейшего престола
и развлекает просвещенный двор?..

Визирь
Сейчас не время это выяснять,
эмир и впрямь в опасности великой.
И я прошу вас позабыть обиды
и следовать за мной...

С и н о
Иду.
Так мне велит священный долг врача,
к тому же вы за мной явились сами...

Визирь
Благодарю.

Сино
У дарственной постели,
надеюсь, мне помех чинить не будут?

Визирь
О нет, вас ждут! На вас там вся надежда!
Поторопитесь только...

Сино
Та-ак. Рахмат,
возьми-ка весь набор ножей, зажимов
и снадобий. Пойдешь со мной!..

Один из воинов
(с подозрением)
Как! Этот?.

Сино
Вот именно. Ведь это мои помощник
и правая рука моя!..

Воин
Нельзя же
пускать любого во дворец...

Визирь
(воину, резко)
Довольно!
Как нужно ибн Сино, так все и будет!
Идемте же, прошу вас, поскорей...

Сино, за ним визирь, за ним Рахмат с сундучком для
хирургических инструментов и мешочком снадобий, за
ними оба воина — идут к двери.

Ситора
Сыночек...

Сино
Не тревожьтесь ни о чем.

Выходят.

Ситора
(воздев руки)
Аллах великий, сбереги мне сына!..

Занавес

Продолжение - Скачать

• Назад
• Вперёд