Андрей Дементьев. Письмо в Ташкент

Андрей Дементьев
(Россия)

ПИСЬМО В ТАШКЕНТ

У нас еще снег на полях,
У вас уже шум в тополях.
У нас еще ветер и холод,
И нету на солнце надежд,
И кажется пасмурным город
От теплых и темных одежд.
У вас уже все по-другому:
Струится с небес синева,
И каждому новому дому
К лицу молодая листва.
У нас еще пашня — что камень.
И бродит в лесу тишина.
Пошли мне улыбку на память...
С нее и начнется весна.


БАЛЛАДА ОБ ИМЕНИ

Мы с ним случайно повстречались
в ташкентском аэропорту,
когда, туманом опечалясь,
чай смаковали поутру.

Он был находчив в разговоре,
и откровенен, и умен,—
узбек по имени Григории
(в краю, где нет таких имен).

И я спросил его об этом,
откуда имя, мол, у вас?
—    Он помрачнел
и мне поведал
свой удивительный рассказ:

Меня отец назвал Сайором.
По всем законам старины
узбекским именем,
с которым
я жил с рожденья до войны.

А Гриша — это имя друга.
То имя горестной вины...
Я с ней прошел четыре круга,
четыре года той войны.

У стен столицы утром ранним
наш танк был подожжен, подбит.
Я был контужен.
Гриша ранен.
А башенный стрелок убит.

Пробитый чуть ли не навылет,
танк стать могилой мог для нас.
Каким-то чудом Гриша вылез,
меня извлек и жизнь мне спас.

А сам погиб...
Сквозь боль и ярость
я клятву дал тогда ему,
что если только жив останусь,
то имя Гришино возьму.

Чтоб долго жил он вместе с нами
на доброй родине моей,
чтобы о нем светилась память
в глазах узбекских матерей.

Когда в Москву я приезжаю,
я к другу верному спешу:
могилу в поле навещаю.
К стене Кремлевской прихожу.

И вновь рассказываю Грише,
как мы живем в родном краю.
И все мне кажется —
он слышит
взволнованную речь мою...

Узбек умолк,
как после песни,
в которой все слова болят...
—    Он был земляк ваш.
С Красной Пресни.
Теперь навек и мой земляк.

• Назад
• Вперёд