Бахтияр Нуритдинов. Отец и сын (рассказ)

Такова человеческая натура, когда стареет, становится капризным. Во всяком случае, характер заметно меняется.
Отец приехал в город на лечение, в надежде избавиться от недуга обретенного под старость лет. Сын отложил в сторону все дела, подключил всех своих знакомых и стал возить отца по видным столичным докторам. К кому они только не обращались, но все врачи, как один голос утверждали:
– Поздно, слишком поздно!
Почему это поздно? В таком большом городе, при такой развитой медицине… А как же его сыновний долг, неужели он как сын бессилен выполнить его? Не может этого быть! Он повез отца к еще одному видному специалисту. Сказали, что он ведущий в своей области. Ну, что ж, сын готов заплатить любую сумму, лишь бы тот вылечил отца.
Народу на прием было записано достаточно. Встали в очередь. На улице стояла жара, дышать нечем. Здесь же, прохлада и чистота вселяли надежду на скорое выздоровление. Отец был очень взволнован. Ждать пришлось долго, часа два просидели в очереди. Наконец, медсестра пригласила их в кабинет. Отец и сын вошли вместе. Их встретил чрезвычайно серьезный большеглазый крупного сложения мужчина. Он предложил отцу прилечь на кушетку и тщательно осмотрел его со всех сторон. Затем, усадив на стул, стал задавать вопросы. Потом внимательно прочитал заключения других докторов и просмотрел результаты анализов. После чего, попросил отца подождать в коридоре. Сын насторожился. Похоже у отца действительно серьезная болезнь. Наступило молчание. Доктор, очевидно собираясь с мыслями, поглаживал лоб. Подбирая слова, а может быть из жалости к пациенту, покачал головой. Затем изложил все, что знал об этой страшной болезни. Да, дело было плохо. Врач, вероятно, чтобы посетитель не сомневался в его профессионализме, добавил:
– Болезнь эту можно было вылечить, если бы вы обратились чуть раньше, в ее начальной стадии. Вы немного опоздали. Слишком поздно.
Казалось все это неправда, врач преувеличивает, не хочет брать на себя ответственность. Кабинет врача он покинул молча. Отец ждал его в надежде на чудо. Сын, ничего не сказав, будто воды в рот набрал, молча повел старика к выходу. В ушах сына, будто эхом отдаваясь, звучало лишь одно слово: «Поздно!». Он возненавидел это слово. Отец, наверное, думает, что в городе нет ничего невозможного, что сын в силах справиться с любой проблемой. Чтобы не разочаровывать отца, он повез его еще к одному доктору, личному знакомому, земляку, возглавлявшему поликлинику творческих работников. Тот порекомендовал еще одного врача. Сын был уверен, что ни один так другой специалист обязательно найдет правильное решение и вылечит отца. И вот надежды его рухнули.
Уже вечерело, когда они вернулись домой. Как только открылась дверь, к ним подбежал пятилетний сынишка и, крепко обняв деда, стал кричать:
– Дедушка приехал, дедушка приехал!
Отец от радости, казалось, забыл про болезнь. Счастливо улыбался. Восторг внука заставил на мгновенье забыть про болезнь. Он тут же всучил ему разные игрушки и сладости. И когда только он успел их купить?! Внуку, конечно, было невдомек про болезнь деда. Вскоре он, усевшись к деду на колени стал что-то горячо рассказывать, затем соскочив с них, принес из своей комнаты много разных игрушек и стал «демонстрировать» как мог, одним словом, дергала деда как мог.
Так что вскоре у деда уже не было мочи восторгаться, ведь больной. Тем не менее, он хоть и с ленцой, но старался отвечать на вопросы внука.
– Вы теперь будете жить в моем доме, да? – спрашивал внук.
– Конечно, – с трудом улыбался дед. Чувствовалось, что с исходом дня боль усиливается. Лицо стало унылое. Глаза впали. Глядя на отца, сыну стало бесконечно жаль его. Он был в отчаянии от своего бессилия. Неужели отец на его глазах будет таять и придет день, когда его не станет, такого родного, такого близкого, его родителя, его столпа и опоры!
– О, Создатель! Только на тебя надежда! Не дай отцу умереть! – взмолился он, выйдя на балкон, и заплакал.

***

На следующий день он проснулся от стона отца, было раннее утро. Пройдя к нему, он обнаружил его за утренней молитвой. Сынишка тоже крутился рядом, и когда он только успел встать с постели?! Подражая деду, он что-то шептал, что вызвало невольную улыбку взрослого. Во время завтрака отец сказал:
– Берегите детей, хорошо их воспитывайте. Я сегодня поеду обратно. Соскучился по дому. Всю ночь снились шумные пороги Карадарьи*… Должно быть, гранаты зацвели, надо проследить, чтобы их полили.
В конце их двора, что в кишлаке, располагался большой гранатовый сад. Отец всю жизнь ухаживал за ним. Вода в сад поступала из Карадарьи.
«Матушка-река, – называл Карадарью отец. – Всем дает пропитание. Если бы не она, здесь не взросла бы даже травинка. Запомни это, сынок!» говаривал он.
– Я покажу вас другим врачам, отец, ляжете в больницу. Вы обязательно поправитесь.
– Нет, – твердым тоном возразил отец. – Не перечь Божьей воле.
Сын промолчал. Он даже не смог сказать: «Поживите у нас еще, отец!» Он знал нрав отца, раз сказал нет – значит, нет. Уговаривать бесполезно. Он был в отчаянии из-за своего бессилия. Сын вынес приготовленный для отца на случай его выздоровления и выхода из больницы новую верхнюю одежду – бежевый чекмень и набросил ему на плечи.
– Что это? Да брось ты! Трать заработанное на семью. Жизнь скоротечна. Живи богато. Корми детей сытно. Они – продолжение нашего рода, – сказал отец.
– Мы купили его для вас, выбирали с вашей невесткой. Надеемся, понравится вам, – тихо произнес он.
– С обновкой вас, отец – тут же откуда-то взялась невестка.
– Спасибо, – сказал отец грустным тоном. – Долгих вам лет жизни, дети мои…
Отец, как водится, произнес на прощание молитву. Сынишка стал капризничать, крича, чтобы дедушка не уезжал и приник к его ногам. Дед хотел приподнять его. Сил не хватило.
– Даже внука прижать к себе, не дает, будь она не ладна, – горько улыбнулся он. – Ты поедешь, навестить меня?.. – обратился он к внуку
Мальчик молча кивнул головой.
– Я смастерю тебе лошадку из гранатового прута. Видел такую лошадку?..
– Нет.
– Когда я был таким как ты, ездил только на такой лошадке.
– Вы мне сделаете такую же лошадку?
– Непременно.
Ребенок успокоился. Старик пустился в путь. Чувствовалось, что он не в настроении, сколько бы не пытался этого скрыть. Сын видел это.
– Если хочешь, получить осенью хороший урожай гранатов, надо весной обильно поливать их, иначе опадут цветки. Глядишь, останешься ни с чем, – говорил отец по пути.
Сын ничего не ответил. Он был опечален не меньше отца.
– Ты больно не переживай. Все в руках Аллаха. Если захочет, всякому отпустит еще благ на долгие годы.
– Если надо я пошлю вас за рубеж, отец. Там вас быстро вылечат.
Отец иронично улыбнулся.
– Я и к тебе-то еле-еле приехал, куда мне в такую даль. В ногах сил нет. Дома и стены помогают. Тихо, спокойно. Вот доберусь сегодня до своей постели, там и отдохну по настоящему. Мама твоя хорошо за мной ухаживает. Врачи твои надменные очень. А ты, я вижу, совсем сжился с большим городом.
Мысль человека не знает границ. В мгновенье облетает весь мир. Сын погрузился в раздумье. Отец сразу почувствовал это. Подумал, что сын подавлен, оттого, что ничего не может поделать. Поэтому бодро произнес:
– Эх, сынок! Ты, конечно, много читал, но ума, вижу, не набрался. В этом мире никто не вечен. Слава Богу, жили хорошо. Я вас выучил. Поженил. Вот, до семидесяти лет дожил – не мало. Ни о чем не сожалею, хоть и многое пришлось повидать, – сказал он взбодрившись. Что еще хочется? Да ничего! Дальше жить скучно… А впрочем, кто его знает. Если Бог даст еще пожить, там справим свадьбы внуков.
 Отец улыбнулся. Сын опять промолчал. Он был хмур. Застрявший в горле комок никак не отпускал. Казалось, стоит ему раскрыть рот, и он разрыдается. Весь переполнен. Слезы готовы прорваться сквозь насупленные веки. Он отвел взгляд от отца.
…Поздними вечерами братья высыпали на улицу. Следили за всеми, кто проходил мимо. Прислушивались к приближающимся шагам. Они продолжали сидеть у ворот и вглядываться вдаль даже тогда, когда на улице никого не оставалось.
Начиналась беготня через заборы кошек и собак. Усиливалось кваканье лягушек и звонкое пиликанье как ход часов ящериц. Время шло. А отец все не показывался. Уже и ко сну начинало клонить. Братья, ежась от холода, теснее прижимались друг к другу. И когда он начинал уже, зевая потирать глаза, брат говорил:
– Не засыпай, сейчас папа придет…
И вот уже когда от ожидания становилось совсем невмоготу, занавес ночи приподнимался и появлялся отец. Статный могучий. Шагал твердо, решительно издалека было слышно, как идет.
А когда подходил, охватывал его запах. У него был особый запах.
– Ой-ой-ой! Это же мои озорники! Что вы тут делаете?.. Отца дожидаетесь!.. Молодцы, молодцы, мои отважные сыночки! Ну-ка, пошли домой, сорванцы! – говорил он весело, вытирая со лба пот.
Всем становилось радостно. Особенно восторгался младший брат. Взобравшись на руки отца, обхватывал его за шею и ни за что не хотел отпускать. Отец был одинаково ласков со всеми детьми.
И тому вот уже тридцать лет.
 От воспоминаний детства на душе полегчало. Отец глянул на сына. То, что настроение сына улучшилось его порадовало. Прощаясь, он долго прижимал сына к груди. Сын как в детстве почувствовал запах отца. Его дыхание приятно щекотало щеки. Совсем как в детстве. Чувствовалось, отец не хотел отпускать сына. Но пришлось все же попрощаться.
Отец отбыл.

***

Дни проходили одна за другой. Недели, месяцы… Тревожные дни ожидания. Ожидания страшной новости. Кто сообщит ему об этом? Но этого не произошло. Поистине, человеку не дано предугадать. Ни плохой, ни хорошей вести он не получил. Сообщили, что отец хочет видеть его. Он тут же поехал к нему. Но при встрече оказалось, что отца больше интересовал внук.
– Где мой жеребенок? – спросил он ласково.
Как хорошо, что он привез сына с собой. Тот тут же явился к деду, подбежав, крепко обнял за шею. Дед попытался подняться с места, но этого у него не получилось. Он теперь был прикован к постели. Дед пытался держаться при внуке бодро. Вытащил из-под одеяла длинный гранатовый прут. Отец все-таки сдержал свое слово – смастерил-таки для внука лошадку. Он протянул поделку внуку:
– Это тебе, – произнес он, постанывая и между тем, не переставая улыбаться.
Верхняя часть прута была орнаментально вырезана и подвязана сплетенным лыком из внутренней части молодой гранатовой коры. Будто уздечка одета на морду лошадки. Радости внука не было границ. Сев на прутяную лошадку, он дважды проскакал кругом по комнате.
– Нравится тебе? – спросил дед.
– Здорово, дедушка.
 Сыновья видели, что у отца усиливается боль, поэтому старший из братьев, подняв мальчика вместе с лошадкой, направился, было, в другую комнату, говоря по пути:
 – Дедушке надо отдохнуть.
Но дедушке это не понравилось.
– Оставь его в покое! – сказал он сквозь стон. – Дай ему порадоваться!
 Брат опустил ребенка на пол.
– В садах Багишамала наверняка поспел ранний белый урюк. Хочется его попробовать, – сказал больной отец.
– Сбегать мне? – спросил самый младший из братьев.
 Отец посмотрел на среднего сына, городского:
– Лучше пойди ты, – сказал отец.
– Хорошо, – сказал он, беря сына за руку, – мы туда мигом прогуляемся.
– На обратном пути сверните к источнику, наберите родниковой воды Акбулака. Хочется попить, – сказал отец, будто мучимый жаждой. – Может сил придаст, и я выздоровею.
Сын понял. Отец не хочет, чтобы внук лицезрел на обессиленного деда. Ведь ему всегда описывали деда могучим, сильным.
В Багишамале и вправду, как сказал отец, начал зреть белый урюк. Он протянул руку к крупному плоду, поблескивающему на солнце. Когда он срывал его, внутри у него будто что-то оборвалось. Сердце вздрогнуло. Он задрожал. Почувствовал – что-то случилось с отцом. Он стал торопливо наполнять корзинку спелыми бледно-желтыми плодами. Сын же, радостно бегая от цветка к цветку, набрал целый букет алых маков. По пути свернули в Акбулак, набрали родниковой воды, и сами попили. Вода была и вправду благотворной. Каждый глоток доставлял удовольствие, казалось, растекался по жилам. Последняя надежда отца. Может и впрямь поможет!
Отец с сыном стали возвращаться домой. Чем больше они шли, тем дальше, казалось, становилось до дому. Прибавили шагу. Сын оборачивался на яркие одуванчики, цветшие по краям арыка. Хотел их собрать, отец же дергал его за руку, таща за собой. Увидев издали дом, он заметил у ворот кучку людей. Забыв о сыне, он пустился чуть ли ни бегом. Подскочив к воротам, споткнувшись, чуть не упал, соседи подхватили. Сынишка же забежав во двор начал кричать:
– Дедушка, смотрите, что я вам принес! Красные-красные! Посмотрите!
Но было уже поздно.
– Когда?!. – спросил он у людей придерживавших его за локти. Казалось, все вокруг померкло. Все куда-то отступило, лишь какие-то тени и непонятные звуки. Его вопрос, казалось, остался без ответа. Лишь спустя некоторое время он услышал всхлипывающий голос младшего брата:
– Пол часа назад, пол часа!
 Старший брат поймал на бегу мчавшегося к дедушке малыша. Он хотел отнять маки из рук ребенка, но тот не отдал:
– Сам отнесу дедушке, – сказал он капризно. Малыш не понимал происходящего.
– Дедушка заснул. Потом отнесешь, ладно? – сказал брат. Сын, насупившись, согласно кивнул головой.
Он вошел в дом. Отец лежал умиротворенный. Он поставил рядом с ним полную корзину с урюком и родниковую воду. Кому они теперь нужны? К глазам подступили слезы. Он крепко сжал веки. Но все равно слезы стали выкатываться сквозь ресницы. Больше он не мог себя сдерживать: «Отец!» – вскрикнул он, разрыдавшись. Со двора донесся причитающий плач матери: «Бегим!**» Затем к ней присоединились стенания братьев, сестры… Один за другим раздались плачущие голоса дядей. Затем раздался отчаянный крик ребенка, рвавшегося в дом: «Дедушка!» Но его удерживали, не пуская.
– Я хочу увидеть деда, – упрашивал он. Но ему никто не внимал. Никто не пытался даже вникнуть в его слова. Крохотное сердечко малыша чувствовало свою большую потерю.
Сыну сидевшему рядом с телом отца захотелось выйти во двор прижать к груди своего сына и всласть наплакаться. В это время в комнату вошел старший дядя и положил руку ему на плечо:
– Все, выходи, сидеть больше положенного стыдно! – сказал он, потирая глаза кончиком кушака.
Выйдя наружу, он обнаружил всхлипывающего сына, обиженно сидящего в сторонке от людей. Подойдя к нему, присел радом, и крепко обнял его, точно так же, как обнимал его отец в последний раз, и беззвучно заплакал, приникнув головой к плечу ребенка. Сынишка был растерян от такого поведения отца. Вскоре перестав всхлипывать, он принялся маленькими ручонками гладить отца по волосам. Отец почувствовал сыновнюю любовь своего ребенка. Такую же трепетную привязанность, какую он испытывал к своему отцу, прижимаясь в детстве к его обросшему колючему лицу.
– Не плачьте, папа! – сказал он совсем по-взрослому. Отцу стало неловко от своего безвольного поведения. Он не должен был вести себя так перед ребенком. Он пристыдил себя за то, что дал почувствовать ребенку бившую его тело дрожь и невозможность сдержать горькие слезы. После замечания сына он вспомнил о своем отцовском долге. Он принялся успокаивать сына, но в этом уже не было надобности. Мальчик, утерев слезы, серьезно спросил:
– Если не буду плакать, деда покажут?
Вокруг малыша врассыпную валялись алые маки. Тут же рядом на опоре виноградника висела сделанная дедом из гранатового прута лошадка. Отец, взяв за руку сына, медленно направился к дому. На пороге их остановила мать.
– Пусть увидит, попрощается, – сказал он.
Мать вдруг сникла, сделалась тихой. Веки у нее были красные. Она повела внука к деду. Мальчик держался серьезно, как взрослый. Последний раз смотрел на деда. Старался не плакать, но все же не выдержал, начал потихоньку всхлипывать и вскоре совсем разревелся. Отец подошел к сыну и взял его на руки. Он думал о том, что, исполняя свой сыновний долг, он должен достойно проводить отца в последний путь и тем самым явится примером для своего сына, будучи сам отцом. Это есть забота о будущем. Так поступал отец, провожая деда, также поступит его сын, когда наступит нужный час. Он в этом уверен.
В тот день всю ночь лил дождь. Не спалось ни ему, ни сыну. В комнате отца горел свет. На подоконнике стояли корзина с урюком и родниковая вода в сосуде. На улице же, прорезая тьму, стучал весенний дождь… Сынишка прошел в комнату деда, налил в керамическую чашу родниковой воды и принес отцу:
– Попейте! – сказал он.
От слов сына побежали мурашки по телу. В голосе сына чувствовалась энергетика отца. Он невольно, подчинившись сыну, залпом выпил всю воду, от пролившейся части промокла вся рубашка. Увидев, что чаша пуста, сынишка тихонько вытащил из кармана белый урюк, и принялся его есть...

______________
*Карадарья – Река в Средней Азии.
 **Бегим – господин мой, обращение жены к мужу в старину и модное ныне.

На языке оригинала рассказ напечатан в газете «Узбекистон адабиёти ва санъати» 21 сентября 2012 года.
Перевод с узбекского Рано Азимовой.

• Назад
• Вперёд