Василий Бетаки (1930-2013)

Известный поэт, переводчик, журналист родился в 1930 году в Ростове-на-Дону в семье художника-футуриста Павла Бетаки. В 1960 г. окончил Литературный институт.
В. Бетаки автор переводов из Р. Киплинга, Т. С. Элиота, В. Скотта, опубликовал 11 сборников стихотворений, книгу статей о современных поэтах и 8 книг переводов.

* * *

Я больше не буду писать о любви:
Одежда строки расползается в клочья…
Себя самого и других не мороча,
Я больше не буду писать о любви.
 
Кругом все – позёры. Театр для себя –
Обычный закон неудачников сцены:
Им хочется в жизни творить перемены,
В картонные трубы ходульно трубя.
 
Я больше не буду писать о любви,
В животную, женскую жадность я верю,
Не в окна души, а в горящие двери,
Не в песни, а в то, что без слов о любви.
 
А ты кто такая? Не бойся, зови:
На вечер любимою будет любая,
Запретом на жажду себя не сжигая,
Что хочешь – но только без слов о любви!
 
В ночи, опустелой, как Храм на Крови,
В сплошной – от Кронштадта и до Сан-Франциско,
Любые полкруга, – так пусто, так близко,
Но только, смотри, не шепни о любви…
 
* * *
 
Уходит комната в слепую глубину,
И полки книг, и всё, что на столе, удвоя.
Вот отражение прилепится к окну...
Но врежутся в него лес и окно чужое,

Пришедшее – зачем? – из внешней  тьмы, – и враз,
Чтобы прогнать его, возникнет занавеска, –
Она цветастостью – непрошено и резко –
Твой зыбкий натюрморт вдруг заслонит от глаз!
 
Ну что же – выйди в лес! Он вовсе не такой,
Как тот, что просквозил картинку отраженья:
Он – перспективой – в ночь, ему не стать доской.
 
Вернёшься – и опять подлунных теней танцы,
Чудесным образом лишённые движенья,
В оконном зеркале – как старые голландцы.

* * *

«Я вернулся в мой город...»
О. Мандельштам.

Может, он ошибся? И, пожалуй,
Он вернулся не совсем туда,
Позабыв, что маску с тайным жалом
Ловко надевают города.

Всё же ты при частых возвращеньях
Не заметишь мелких перемен:
Тот же клён, да чуть с другою тенью,
Облупилось что-то там со стен...

Пусть от пустяка любой расцветки
Город не покажется иным,
Но при возвращеньях очень редких
Как себя уравновесишь с ним?

Запросто увидишь ту же площадь,
Те же окна, что и в прошлый раз...   
Ведь на место возвратиться проще,
Чем в какой-то месяц, день и час!

И сирень, и зацветанье вишен,
И каштаны – всё равно раз в год...
Их приход надёжный не зависим
От желания, как твой приход!

Не предскажет им никто мгновенья,
Что пора, мол, пред весной предстать...
Что ж, тогда любое возвращенье –
Можно мерой времени считать?

Ведь, как правило, не слишком точно
Времена свои сменяет год,
Мудрено вернуться в ту же точку
Времени, когда она плывёт!

И хоть это нам совсем не странно –
Хоть откуда, хоть из никуда
Возвращаемся мы постоянно
Всё в одни и те же города...

Город не какой-то неврастеник,  
Мордами не дёргают дома!
Вот Париж – всеобщий современник,
Будь хоть Шарлемань ты, хоть Дюма
Он на «ты» общается со всеми,
Никакой не сообразно теме,
Времена так ловко теребя,
Чтоб его в тумане разглядели
Не таким, как есть он в самом деле,
А таким, как видит он  себя.

Лене

...Когда б вы знали, из какого сора...
Ахматова

Не знаю, откуда берутся
Слова, заплетённые в стих, –
Что фокусник бросит на блюдце, –
Едва ли похоже на них!
 
И даже не гул, не бурчанье,
И даже не вздор и не сор,
Стихи тем верней, чем случайней
Наткнётся на них разговор –
 
Включится мгновенная  память
И музыку взрежет трубой,
И мост над прошедшим протянет,
Над нынешним и над тобой,
 
А виденное впервые
Повторных потребует встреч,
Журчанья и шума травы и...
Иначе его не сберечь.
 
Возникнет театр. Тихо взвоет
Шёлк занавеса, тень – навзлёт,
Фонарь, чуть прикрытый листвою,
На сцену тебя призовёт,
 
Ведь нет ничего театральней,  
Чем зелень вокруг фонаря,
Чтоб памятью ближней и дальней
Делился  ты с залом не зря,
 
На сцене возникнет – (откуда?)
Всё то, что ты видел – (когда?)
И это подобие чуда
Вернёт хоть века, хоть года...

Пригород

Солнце внизу из-под тучи –
Сразу светло и темно.
Радуга выгнулась круче –
Ткнулась в озёрное дно,
 
И расплываясь за краем
Смазалось небо вдали
(Надо б тут рифму «сараем» –
Только давно их снесли...)
 
Сколько коробок бетонных!
Каждый стоглазый фасад
Пялится на монотонный
Серый, соседний... А над –
Крышей –
Антенн многочисленность
Радуге режет края...
Геометрично, бессмысленно...
– Ну-ка, полегче, друзья:
Мысленно и коромысленно –
Радуга эта – моя!

* * *

Синее-белое-жёлтое,
Море-пена-песок,
А над склоном опять синь шёлковая,
Срезана наискосок,

 Два облачка в ней горбами,
Их колышет снизу трава,
Будто ищет глубинную память,
А находит только слова.

Может в жёлтом песке поищем?
Ведь что-то в него ушло?
Но песок, бесплодный и нищий, –
Только мокро и тяжело...

 В лёгкой пене искать не стоит:
Чуть волна набежит на скалы –
И вместе с пеной растает
Всё, что туда попало,

Остаётся пошарить в море,
Под пронизывающий свет,
Только там, где он угасает,
Есть глубины, а памяти нет...

* * *

В лилово-белом ртутном свете,
Прозрачнее чем мотыльки,
Качаются в газонах эти
Немыслимые табаки.
В ночи июльской, терпкой, спелой
Их юбки – острою звездой –
Смешались с легким платьем, с телом,
С порывом ветра, с резедой...

И рядом с женщиной случайной
На эскалаторе ночном
Ноздрями тронешь запах тайны,
Которой не заметишь днем.

Вокзал

А меня никто не провожает,
Только там, как лик святой, бледна
На платформе женщина чужая
В раме ослепленного окна.

Вниз прямые волосы пролиты,
А за ними – солнце, словно нимб...
То – чужие боги ждут молитвы,
Но не время поклоняться им.

Длинноглазая, не жди моленья,
Лик иконный, не гляди в стекло –
Ждал я в нем не твоего явленья,
Только чуда не произошло.

Птичьи строчки

Дождливы сумерки. А в тучах дыры.
С ползущей темнотой едва заметны
В деревьях резко мечутся пунктиры,
Мелькают вертикали через ветки,
Пересекают вверх  наискосок –
Слились в картину дерево и птицы...
 
Подставив редким отсветам висок,
Дуб встал на цыпочки и шевелится –
Невидимы ночные птицы в нём –
Безветрие.
Движенья нет иного.
Но птицы чертят буквы, а потом
В ветвях, желтея, возникает слово.
Спешу его списать...

Этюд

Утром птицы орали о прилетающем дне, –
Развеселились шальные,
Слышно их было даже при закрытом окне
Через стекла двойные.

Я бы в утренней сонности
Ничего не заметил,
Если б не выкрики звонкие эти,

Глянул в окно –
Птицы носятся не за добычей,
Просто так, озорно,
По кустам и  деревьям – сороки...
А на кресле в комнате –
Носом в стекло, не вертя головой –
 
... Кошки бывают
Так изумлённы и так круглооки!

* * *

…И летом может быть темно
Но не бывает тьмы кромешной...
Вот веткой не спеша орешник
В ночное вломится окно,
Вот фарами по потолкам
Скользят прохожие машины,
Их отсвет, медленный и длинный,
Дрожит, размытый по бокам,

Цветными бликами трамваи
Вползают в летние дожди –
Движенья быстрого не жди:
Его придержит темнота, и –

В рассвет скворчиный фейерверк
Кривым фонтаном брызнет вверх!


* * *

Пёстрые на горизонте
Судьбы?
Да нет, паруса...
Жадные взгляды...
– Не троньте!
Чёлка. Над чёлкой оса...

Шлёпанье волн под Тулоном.
В соснах и скалах – закат.
Солнечной злостью спалённый,
В прошлом – недавно! – зелёный
Лес, что по склонам и над.
...Плещет на плечи закат.

В дырку закатную вдетый
Высоковольтный кусок.
Чайки горланят: «Ну, где ты?»
Волны ласкают песок...

Там – горизонт или остров?
(Несоразмерность строки!)
Старого сейнера остов
В русле безводной реки.
Прошлое слито с грядущим.
(Нет ни того, ни сего!)
Катятся круглые тучи
По головам островов.

Словно спина крокодила
На горизонте пустом
Слабость – слоями – и сила,
Слой (или пласт над пластом) –
Эти обрывы над морем
Жёлтые, серые, на…
Взрезана глупым мотором
Тонет в воде тишина.

Всё это пляшет и плещет,
Всё это – мне или Вам?..
Что там такое обещано?
...Плюхнув волною на плечи нам,
Катер уйдёт к островам.
Жадные взгляды...
– Не троньте!
Сдутая ветром оса...

Пёстрые на горизонте
Снуют паруса…

* * *

Снег пытается перечеркнуть среди белого дня фонари.
А сквозь снег уцелевший
На свет – ноготки тёмно-рыжего цвета...
На столе – жёлто-красное яблоко.
Только зачем я – про это?
А затем, что ведь каждый свой мир фабрикует, ну, хоть из зари,
Из подручных вещей, из себя, из зверей, овощей,
Из...
Так вот на столе жёлто-красное яблоко, а за окном  
Снег заляпан дождём.
Сквозь стекло смутно видно, как тополь
Сердито  верхушкой качает...
Но меж ним  и дождём
Есть ли связь? И какая?
Да и в чём она, в чём, кроме нас?
Или, скажешь, ни в чём?
Или сами зачем-то мы вдруг сотворяем её
Так нахально, как будто и вправду мир в самом начале?
Но причём же тут снег
И над снегом цветов эфемерное бытиё?

Вся-то сущность стихов нынче в том,
Что описаны листья и корни,
Что проблема «про что» незаметно куда-то ушла...
А вот  вечное «как» –
Пробивается к власти над строчкой упорно...
Содержание сделалось мифом,
Оживающим лишь, когда форма
Вдруг разбудит его...
И насмешливым локтем спихнёт со стола!

* * *

Когда ты в пути – ты не принадлежишь
Ни жизни домашней, ни жизни вне дома...
Так радостна смена пейзажей и крыш...
Но это «нигде» нам всё меньше знакомо...
 
Настолько глухого и леса-то нет,
Чтоб там отыскалась надёжность молчаний!
Куда ни забрался бы, ты – напросвет,
Когда телефон шевелится в кармане!
 
Как с морем лицом к лицу помолчать?
Войти в середину коровьего стада?
Тебя между жизнями могут достать,
В каком-то «нигде»...

А всегда ль это надо?

• Назад
• Вперёд